"Михаил Пухов. Костры строителей (Авт.сб. "Картинная галерея")" - читать интересную книгу автора

мира. И нельзя сказать, чтобы я этого не понимал.
Дорога взлетела вверх, темная лента реки осталась позади, и шоссе вновь
превратилось в прямой коридор с отвесными стенами на фоне почти черного
неба. Бутов включил дальний свет, по шоссе побежали тени, и вне двух
световых цилиндров стало совсем темно.
- Что вы собираетесь делать после пуска? - спросил Бутов.
- Еще не знаю.
- Хотите, заглянем ко мне. В моем хозяйстве много интересного. Все
время иностранцев возят, в порядке обмена опытом. Только никакого опыта
они не перенимают, восхищаются и грустно вздыхают. У нас, говорят, так уже
не получится. Слишком поздно спохватились, говорят.
- А это далеко? Впрочем, вам незнаком этот термин. Для вас тысячи
километров - по соседству.
- Нет, действительно близко. Недавно поворот был. 150 километров,
полчаса ходу. Собственно, все эти леса мои.
- Наверное, здесь и родились? Вы, сибиряки, оседлый народ. Живете на
одном месте. Или это наше предвзятое, неверное представление?..
- Не знаю, - сказал Бутов. - Мне до настоящего сибиряка далеко.
Приезжий я. Москвич, если вам интересно. Окончил лесной институт,
направили сюда по распределению. Жена была недовольна. Глушь, говорит. Три
года, говорит, жить в этой глуши. И было это 15 лет назад.
В кабине было еще темнее, чем снаружи, темноту подчеркивали зеленые
огоньки на приборной панели, и лица Бутова Егоров не видел. А впереди он
видел только прямоугольный вырез звездного неба в отвесных стенах тайги и
вдруг понял, что небо подсвечено снизу, будто за горизонтом прячется
большой город, к которому они приближаются.
- Посудите сами, какая же здесь глушь? - продолжал Бутов. - Глушь -
значит глухое место, тупик, и деться некуда. А если здесь глушь, где же
тогда простор?..
Егоров не ответил. Сначала ему показалось, что в голосе Бутова
мелькнуло сожаление, но потом это ощущение исчезло. Бутов говорил
искренне, и иначе быть не могло.
- И еще дети, - сказал Бутов. - Детишкам здесь больно уж хорошо.
Поймите меня правильно. Я никого не осуждаю. Центр есть Центр, и природу
там сейчас охраняют. Охраняют и лечат, если можно так выразиться. Но во
многих местах лечить-то нечего. Ведь лес - он как лошадь или собака,
хорошее обращение любит. А если с кнутом - остается бесплодная земля,
прикрытая слоем мусора. Культурный слой, как говорят археологи.
Он надолго замолчал. Егоров тоже молчал, глядя вперед, на слабое зарево
в узком проеме дороги. Свечение не усиливалось - скорее наоборот, потому
что глайдер вместе с дорогой поднимался сейчас по склону плоского холма, и
невидимый источник свечения из-за этого опускался глубже за горизонт. Но
через несколько минут глайдер вынес пассажиров на вершину, дорога отсюда
полого стремилась вниз, и, если бы был день, перед ними открылась бы вся
панорама мира. Но равнина пряталась в темноте, и только громадное здание
парило на горизонте, квадратное, белое, озаренное светом прожекторов.
Здание, которым кончалась дорога.
Станция.
Дорога стремительно неслась вниз. Здание Станции стояло над горизонтом,
выхваченное светом из темноты. Оно плавало над невидимым лесом - белое,