"Михаил Пухов. Разветвления (Искатель, N 5 1985)" - читать интересную книгу автора

себя траур, вот что я тебе скажу.
- Я и не огорчаюсь, - говорю я. - С чего мне огорчаться? И никакого
траура я не надевал.
- А вот здесь ты, Сашка, не прав, - заявляет в полный голос Николай
Криницкий. - Человек он, может, и нехороший, но все-таки человек. Я тебе вот
что скажу главное, Сашка, гуманистом надо быть. Ты тело-то привез?
- Чего? - говорю. - Какое еще тело?
Николай Криницкий смотрит на меня как на последнего на свете кретина.
- Ведь ты, Сашка, с Никитиным летал? - говорит он - Отвечай, Сашка, с
Никитиным или не с Никитиным?
- Ну, с Никитиным, - отвечаю.
- Никитина ты сюда привез?
- Ну, привез, - говорю. - Только я на борту его оставил, на орбите.
- Это ничего, - заявляет мне Николай Криницкий. - Главное, что привез,
я вот что тебе скажу. А мы уж устроим ему пышные похороны.
Заявляет он это совершенно серьезно, хотя и без особенной скорби. Но
мне от подобных слов только непонятнее.
- Какие еще похороны? - спрашиваю.
- Пышные, - отвечает мне Николай Криницкий. - Согласно местному обычаю.
По всем правилам науки и техники.
Бедняга, думаю я про Никитина, а он-то сюда рвался. Как рвался! Но, как
вы сами понимаете, давать в обиду своего единственного капитана я тем не
менее не собираюсь.
- А без похорон, - спрашиваю, - никак нельзя обойтись?
Николай Криницкий глядит на меня укоризненно.
- Без похорон, Сашка, - говорит, - никак нельзя. Главное - гуманистом
надо быть, вот что я тебе скажу. Хоть и далеки мы от Земли, но не должны
скатываться до варварства, дикости и самоуправства.
- У нас для него даже кладбище специальное есть, - добавляет
лже-Миронов, и опять я испытываю обычное для сегодняшнего дня чувство, будто
кто-то из нас где-то чего-то недопонимает. Нет, друзья, думаю я, уж в
третий-то раз вы меня сегодня в дураках не оставите. Дудки-с.
- Слушай, Коля, - говорю я Криницкому. - А почему я думал, что ты
работаешь где-то подводным смотрителем?
Он на меня смотрит очень серьезно.
- Ты, главное, Сашка, вот что, - говорит он. - Ты, главное, не называй
меня Коля, а то путаница получится.
- Интересно, - говорю. - И как же ты теперь прикажешь себя называть?
- Николя.
- Что-о-о?
- Николя, - заявляет он по прежнему без тени смущения - Зови меня
Николя.
Я гляжу на лже-Миронова, тот равнодушно смотрит в окно на далекие
вертикальные силуэты звездолетов, будто и не слышит всей этой тарабарщины.
Да они тут все одинаковы, думаю я с тоской. В хорошую же ты компанию
затесался, штурман Буров. С корабля сюда. Здесь ведь тоже одни сумасшедшие.
Но что делать?
- Николя так Николя, - говорю я. - А можно короче - Ник?
- Нет, - говорит. - Ник никак нельзя.
- А Николай?