"Тимур Исхакович Пулатов. Черепаха Тарази " - читать интересную книгу автора

вскоре разорит, сейчас, в смутное время, все дорожает и дорожает... Теперь
я, кажется, начинаю понимать, отчего господин судья был против занятий
своего сына. Дело это, кроме убытка и нервотрепки, ничего не приносит... Ни
радости, ни денег, как занятие кафира [Кафир - неверный, немусульманин] в
самаркандском базаре.
- Перестань, Абитай, нечего причитать, - строго прервал его Армон,
появляясь перед ним вместе с Тарази.
Абитай вскочил, выронил корзину. С лукаво-ошарашенным видом смотрел он
на тестудологов, ожидая порицания, но готовый какой-нибудь шуткой или даже
грубой выходкой развеселить Армона и оправдаться.
Но тестудологов интересовало сейчас не поведение Абитая, они смотрели
на черепаху, хвост которой вилял в зарослях.
Армон глянул на Тарази и понял, что догадка, мучившая его, прояснилась
через пронзительную мысль, через озарение и всецело овладела им.
И казалось, мысль эта не радует, а скорее страшит. Может быть, поэтому
Армон вдруг вспомнил, как Тарази сказал ему однажды - спокойно, без
рисовки, даже с ноткой фатальности, что все дело его жизни может оказаться
одной большой, трагической ошибкой, которой нет оправдания. Будет горько,
смертельно обидно, но не страшно. И это мужество перед лицом судьбы и
помогает ему верить и жить...
- Ну что же, - решительно сказал Тарази, но больше не произнес ни
слова, неопределенно махнув рукой, и пошел по сухим, прошлогодним листьям к
зарослям, и черепаха вздрагивала от каждого его шага. - Вы уже вдоволь
нагулялись, - сказал Тарази, остановившись в трех шагах от нее, и обратился
к Абитаю: - Ступайте в дом...
Черепаха задом выползла из своего убежища и с горделивым независимым
видом поплелась за Тарази. Видно было, что только ему она доверяла, но не
льстила, не просила защиты, как раньше, не желая, видимо, при чужих
показывать свои дурные наклонности.
Когда зашли в дом, Тарази молча пошел к себе в комнату и закрыл дверь
- не хотел никого видеть.
Черепаха тоже легла в своем углу. А Армон велел Абитаю сидеть возле
порога на страже...


XII

Вскоре тестудологи застали Абитая за еще более странным занятием. С
саблей за поясом и в шлеме, он сидел у порога и корчил разные рожи,
хохотал, а черепаха металась из угла в угол по комнате, ударяясь со всего
маху панцирем о стены, да в таком отчаянии, что казалось, дыру сейчас
пробьет, чтобы сбежать на волю.
Но затем Абитай, будто сжалившись, снимал шлем и, подперев кулаком
подбородок, невинно смотрел на плутовку, как бы укоряя себя за дерзость. И
черепаха, видя это, прижималась к стене, тяжело дыша, но ожидая в любой
момент очередной выходки стражника.
Абитай же отвешивал поклоны мошеннице и, дернув на прощание жертву за
хвост, уходил за дверь, делая вид, что оставляет ее в покое.
Черепаха поудобнее растягивалась на соломе, притворялась спящей. Но
страж снова надевал на голову шлем и, приставив саблю к виску, с грозным