"Тимур Исхакович Пулатов. Плавающая Евразия " - читать интересную книгу автора

Он сел наконец, чтобы успокоиться и прийти к трезвому выводу, и,
случайно повернувшись к окну, увидел, что в панораме улиц блестел в тумане
свет от теснивших друг друга домов - все вокруг тоже были разбужены
землетрясением и в тревожном ожидании не возвращались в постели.
На кресле, куда Давлятов опустился, он нащупал под рукой то ли шарф,
забытый впопыхах убежавшей подругой, то ли какую-то тряпку из ее вещей,
чертыхнулся и, брезгливо скомкав вещь, выбросил в окно.
"Чем жил я? - подумал он. - Мелким и недостойным! Чем встретил я утро
своего озарения?! С кем? С девкой в постели! Боже, очисть меня! Пусть через
боли и муки, с кровью выскребается из души моей грязь и опустошение!
Господи, наполни мою душу чистым! Ты ниспослал мне миссию! Воистину, ведь
не зря говорят: господь избирает заблудших!"
После этого недолгого душевного борения к Давлятову вернулась
способность трезво мыслить - он вспомнил о Всесреднеазиатском конгрессе
сейсмологов, который - по случайному совпадению! - должеи собраться сегодня
в стенах его родного института и на котором Давлятов выступит с кратким
сообщением о четырехлетней своей работе по теме "Влияние артезианских
колодцев на земное колебание".
"К черту артезианские колодцы! - лихорадочно думал Давлятов. - Все это
бред и вранье, как и все в нашем институте! Это не приближает, а еще более
отдаляет разгадку землетрясения! Как будто все делается специально, чтобы
обмануть бедное человечество и погубить его в пустыне неведения! Только
я... я один теперь знаю!"
И он стал связывать ту увиденную вчера трещину на улице с предутренним
толчком, силу которого он безошибочно определил в четыре балла, второй и
третий были чуть слабее - три и два балла. Он с грохотом придвинул кресло к
столу и стал записывать рваные обрывки мыслей: "...серия толчков почти
равной силы - предваряющий рой", "...на улице Кафамова - трещина, разрыв
земли, местами до десяти сантиметров и до полуметра на тротуаре, уходящая
до перекрещения с улицей Бородинской. Заметно поднятие почвы, что и явилось
причиной этого разрыва".
Взгляд его упал на папку, куда было втиснуто уже готовое, отпечатанное
сообщение все о тех же артезианских колодцах. В нервном порыве Давлятов
схватил папку и, бросив ее под ноги, стал топтать с криком:
- Лженаука! Как смел я мечтать... через всю эту ложь добиваться
почестей и званий?! Академика пророчили мне в родном институте! Все, отныне
я порываю с ними! И пусть будущие мои муки, насмешки надо мной и
издевательства будут искуплением! - Потухший было дух избранничества вновь
вспыхнул в Давлятове со жгучей силой, и он, спешно собрав со стола
исписанные листы, выбежал из комнаты, бросился через двор к воротам, боясь
опоздать на конгресс, где он выступит с таким ошеломляющим предостережением
о грядущей беде, что все содрогнутся от ужаса.
Давлятов выбежал из ворот, и соседский мальчик Батурбек, стоявший у
дома напротив и будто нарочно поджидавший ученого-сейсмолога, чтобы
переброситься с ним двумя-тремя словами об утреннем землетрясении, был
страшно поражен. Давлятов, едва показавшись, словно провалился сквозь землю
- ничем другим нельзя было объяснить его странное исчезновение в ту же
минуту, когда он переступил через порог своего дома. Подумав, что появление
Давлятова ему просто померещилось, мальчик еще более поразился, когда из
давлятовских ворот выбежал совсем незнакомый гражданин и бросился вдоль