"Тимур Исхакович Пулатов. Плавающая Евразия " - читать интересную книгу автора

Неужели он был так возбужден, выступая с чрезвычайным сообщением, что
померещилось?.. И чтобы как-то скрыть свое смущение, Давлятов обратился к
академику с неожиданным вопросом:
- У вас два талона?
- А у вас? - не растерялся фемудянский академик.
- Ни одного... Правда, я не прочь иметь, но говорят, президиум
Академии принял решение обарахлять импортом только академиков и докторов
наук, вместе с их домочадцами... Я же всего лишь сотрудник...
- Странно, а я-то, слушая ваше сообщение, подумал, что и вы в числе
счастливых талонообладателей. Так все было смело и доказательно! Уверен,
если бы вы выступили с подобным сообщением где-нибудь на парижском
конгрессе, вас бы единодушно избрали членом всеевропейской Академии наук и
искусства... Тогда, как вы сами догадываетесь, не нужны были бы никакие
талоны - весь импорт у ваших ног...
- Интересно, - задумчиво начал Давлятов, идущий рядом с академиком к
выходу и не замечающий любопытных взглядов, устремленных к его персоне. -
Вы упомянули Париж... а мне тут, среди делегатов, привиделся некий месье,
бывший наш гражданин, который выехал в Париж... Правда, потом до меня дошли
слухи, что он слезно просился обратно, в Союз, и его вроде бы простили...
Беллетрист-сочинитель, - усмехнулся Давлятов, подавив накатившую обиду. - В
Москве он, как член Союза писателей, тоже иногда был включаем во время
разных Чтений и Дней литературы в список талонополучателей на импорт, но
там, в Париже, говорят, он не только импорт, и родную русскую водку не мог
себе позволить... Шаршаров некий...
- Добровольный мученик, значит? - помрачнел академик-фемудя-нин. -
Выходит, протрезвел... на пользу ему пошла недоступность отечественной
водки в Париже... Зато вы, я чувствую, никак не желаете трезветь. Ничему не
научил вас конфуз с "Белой медведицей". И здесь, в Шахграде, сегодняшним
своим поведением... экстравагантным сообщением... ведь вами двигало,
признайтесь, желание мученичества?
- Вы-то откуда знаете про альманах? - с вызовом спросил Давлятов, уже
выходя на улицу.
Как же не знать?! Читал. И видел ваше имя среди авторов... Я ведь
как-никак тоже руководящий работник, пусть научного института, и все, что
идет вразрез с нашей моралью, размножается в энном количестве экземпляров и
строго по списку рассылается руководящим работникам для ознакомления и
принятия мер...
- Как талоны - по списку? - усмехнулся непроизвольно Давлятов.
- Точно так, - ничуть не обидевшись, миролюбиво подтвердил
акаде-мик-фемудянин и положил руку на плечо Давлятову: - Чтобы закончить
разговор о талонах, предлагаю вам один из моих двух. - И ловко, незаметно
для выходящих из зала конгресса сунул какой-то треугольный металлический
жетон в карман Давлятову.
Не успел Давлятов возразить, как фемудянский академик быстро сел в
машину и уехал, а Давлятов остался, сжимая в руке жетон и чувствуя, как
холод металла остужает его пыл. Сложные чувства смешались в его душе: талон
вроде бы приравнивал его к избранному узкому кругу делегатов конгресса,
хотя и приобретен обманным путем почтенным академиком, который напомнил
Давлятову историю четырехлетней давности - альманах. И это не могло не
добавить горечи. И духовный отец "Белой медведицы" - Шар-шаров,