"Тимур Исхакович Пулатов. Плавающая Евразия " - читать интересную книгу автора

голову.
- Который час? - спросила она тихо.
Все вздрогнули от ее вопроса, возвращавшего к тревожному ощущению
времени. Какой-то гражданин дрожащей рукой вынул карманные часы:
- Пять минут одиннадцатого... - Сказал и вдруг понял, что время
перевалило. - Да, да, пять минут... миновало! - воскликнул он, щелкая
крышкой часов.
- Миновало! Миновало! - подхватили все.
Приступ, уложивший гражданку, невольно отвлек всех от хода времени,
уже перевалившего за тревожную черту. И теперь все были на редкость
предупредительны к больной. Женщины ни за что не хотели отпускать ее одну
домой, гражданин с карманными часами пожелал подвезти ее на собственной
машине... словом, долго не отходили... Мирабов затерялся в толпе, и
Давлятову пришлось успокаивать его дочь.
- Наверное, еще с кем-то случилось плохо. Папа бросился на помощь.
- Он мне совсем не папа, - резковато возразила Хури и ничем не
ответила на удивленное восклицание Давлятова: "Как это не папа?"
По их подавленному виду Мирабов догадался об обмене короткими
репликами между Давлятовым и дочерью, печально вздохнул. Давлятов проводил
отца и дочь к их дому, проникаясь сочувствием к Мирабову и радуясь в душе
тому, что живет бобылем.
Хури легко вбежала за ворота, Мирабов задержался на улице.
- Она и вам внушала, будто бы я не ее отец?
- Да, но... - не зная, что ответить, развел руками Давлятов.
- Хури вообразила, будто я ее приемный отец... а настоящий отец -
принц благородных кровей - будто бы ищет ее по всему свету. Но злые люди -
в их числе и я - умышленно скрывают ее местонахождение... Это
проскальзывало в ее словах и раньше, но сейчас она просто с ума сходит.
Стала чрезмерно раздражительной, по ночам плачет... Боится, как бы
принц-отец не остался погребенным под обломками хрустального дворца...
Странные они, наши дети. Неприятие реальной жизни вокруг, с обманом и
фальшью, выражается у одних в жестокости и цинизме, у других - в
переживании выдуманной ими сказочной жизни. - Мирабов повернулся к воротам,
как бы боясь, что дочь может подслушать их разговор... и между створками,
освещенными светом из глубины двора, прорисовалось лицо Нахангова, в глазах
которого блеснули слезы. - Не знаю, чем я обидел ее? Разве я плохой отец?
Не лучше, правда, но и не хуже других... Извините, я пойду. Вздремну
часок-другой, пока не начнутся звонки-вызовы. И в эту ночь, уверен,
знакомые не оставят в покое. Но что поделаешь, всякие нервные, сердечные
приступы настигают, как правило, после полуночи. - Мирабов вяло пожал руку
Давлятову и протиснулся в полураспахнутые ворота...
Едва Давлятов ступил на свою улицу, как услышал голос Нахангова,
доносившийся с его двора:
- Наргизахон! Батурбек! Сначала вас нельзя было туда загнать, теперь
же не выгонишь!
- Шербек решил спать в бункере, - послышался детский голос. - Говорит,
что там красивее и уютнее, чем в верхнем доме...
- Нет, нет! - запротестовал Нахангов. - Так не должно быть! Не должна
семья быть раздробленной, одни внизу, другие наверху. Семья священна и
неделима - и такой она останется и в радости и в тревоге... - И, будто