"А.С.Пушкин. Арап Петра Великого (Полное собрание сочинений)" - читать интересную книгу автора

мнениями. Женщины царствовали, но уже не требовали обожания. Поверхностная
вежливость заменила глубокое почтение. Проказы герцога Ришелье, Алкивиада
новейших Афин, принадлежат истории и дают понятие о нравах сего времени.

Temps fortunй, marquй par la licence,
Oщ la folie, agitant son grelot,
D'un pied lйger parcourt toute la France,
Oщ nul mortel ne daigne кtre dйvot,
Oщ l'on fait tout exceptй pйnitence.

Появление Ибрагима, его наружность, образованность и природный ум
возбудили в Париже общее внимание. Все дамы желали видеть у себя le Nиgre
du czar и ловили его на перехват; регент приглашал его не раз на свои
веселые вечера; он присутствовал на ужинах, одушевленных молодостию Аруэта
и старостию Шолье, разговорами Монтеские и Фонтенеля; не пропускал ни
одного бала, ни одного праздника, ни одного первого представления, и
предавался общему вихрю со всею пылкостию своих лет и своей породы. Но
мысль променять это рассеяние, эти блестящие забавы на суровую простоту
Петербургского двора не одна ужасала Ибрагима. Другие сильнейшие узы
привязывали его к Парижу. Молодой африканец любил.
Графиня D., уже не в первом цвете лет, славилась еще своею красотою. 17
лет, при выходе ее из монастыря, выдали ее за человека, которого она не
успела полюбить и который впоследствии никогда о том не заботился. Молва
приписывала ей любовников, но по снисходительному уложению света она
пользовалась добрым именем, ибо нельзя было упрекнуть ее в каком-нибудь
смешном или соблазнительном приключенье. Дом ее был самый модный. У ней
соединялось лучшее парижское общество. Ибрагима представил ей молодой
Мервиль, почитаемый вообще последним ее любовником, что и старался он дать
почувствовать всеми способами.
Графиня приняла Ибрагима учтиво, но безо всякого особенного внимания; это
польстило ему. Обыкновенно смотрели на молодого негра как на чудо, окружали
его, осыпали приветствиями и вопросами, и это любопытство, хотя и прикрытое
видом благосклонности, оскорбляло его самолюбие. Сладостное внимание
женщин, почти единственная цель наших усилий, не только не радовало его
сердца, но даже исполняло горечью и негодованием. Он чувствовал, что он для
них род какого-то редкого зверя, творенья особенного, чужого, случайно
перенесенного в мир, не имеющий с ним ничего общего. Он даже завидовал
людям, никем не замечанным, и почитал их ничтожество благополучием.
Мысль, что природа не создала его для взаимной страсти, избавила его от
самонадеянности и притязаний самолюбия, что придавало редкую прелесть
обращению его с женщинами. Разговор его был прост и важен; он понравился
графине D., которой надоели вечные шутки и тонкие намеки французского
остроумия. Ибрагим часто бывал у ней. Мало по малу она привыкла к
наружности молодого негра и даже стала находить что-то приятное в этой
курчавой голове, чернеющей посреди пудреных париков ее гостиной. (Ибрагим
был ранен в голову, и вместо парика носил повязку.) Ему было 27 лет от
роду; он был высок и строен, и не одна красавица заглядывалась на него с
чувством более лестным нежели простое любопытство, но предубежденный
Ибрагим или ничего не замечал или видел одно кокетство. Когда же взоры его
встречались со взорами графини, недоверчивость его исчезала. Ее глаза