"А.С. Пушкин. Кирджали (Полное собрание сочинений)" - читать интересную книгу автора

На другой день, однако ж, турки атаковали этеристов. Не смея, употреблять
ни картечи, ни ядер, они решились, вопреки своему обыкновению, действовать
холодным оружием. Cражение было жестоко. Резались атаганами. Со стороны
турков замечены были копья, дотоле у них не бывалые; эти копья были
русские: некрасовцы сражались в их рядах. Этеристы, с разрешения нашего
государя, могли перейти Прут, и скрыться в нашем карантине. Они начали
переправляться. Кантагони и Сафьянос остались последние на турецком берегу.
Кирджали, раненый накануне, лежал уже в карантине. Сафьянос был убит.
Кантагони, человек очень толстый, ранен был копьем в брюхо. Он одной рукою
поднял саблю, другою схватился за вражеское копье, всадил его в себя
глубже, и таким образом мог достать саблею своего убийцу, с которым вместе
и повалился.
Все было кончено. Турки остались победителями. Молдавия была очищена.
Около шестисот арнаутов рассыпались по Бессарабии; не ведая, чем себя
прокормить, они все ж были благодарны России за ее покровительство. Они
вели жизнь праздную, но не беспутную. Их можно всегда было видеть в
кофейнях полутурецкой Бессарабии, с длинными чубуками во рту,
прихлебывающих кофейную гущу из маленьких чашечек. Их узорные куртки и
красные востроносые туфли начинали уж изнашиваться, но хохлатая скуфейка
все же еще надета была на бекрень, а атаганы и пистолеты все еще торчали
из-за широких поясов. Никто на них не жаловался. Нельзя было и подумать,
чтоб эти мирные бедняки были известнейшие клефты Молдавии, товарищи
грозного Кирджали, и чтоб он сам находился между ими.
Паша, начальствовавший в Яссах, о том узнал, и на основании мирных
договоров, потребовал от русского начальства выдачи разбойника.
Полиция стала доискиваться. Узнали, что Кирджали в самом деле находится в
Кишиневе. Его поймали в доме беглого монаха, вечером, когда он ужинал, сидя
в потемках с семью товарищами. Кирджали засадили под караул. Он не стал
скрывать истины, и признался, что он Кирджали. "Но, - прибавил он, - с тех
пор, как я перешел за Прут, я не тронул ни волоса чужого добра, не обидел и
последнего цыгана. Для турков, для молдаван, для валахов я конечно
разбойник, но для русских я гость. Когда Сафианос, расстреляв всю свою
картечь, пришел к нам в карантин, отбирая у раненых для последних зарядов
пуговицы, гвозди, цепочки и набалдашники с атаганов, я отдал ему двадцать
бешлыков, и остался без денег. Бог видит, что я, Кирджали, жил подаянием!
За что же теперь русские выдают меня моим врагам?" После того Кирджали
замолчал и спокойно стал ожидать разрешения своей участи.
Он дожидался не долго. Начальство, не обязанное смотреть на разбойников с
их романтической стороны, и убежденное в справедливости требования,
повелело отправить Кирджали в Яссы.
Человек с умом и сердцем, в то время неизвестный молодой чиновник, ныне
занимающий важное место, живо описывал мне его отъезд.
У ворот острога стояла почтовая каруца... (Может быть, вы не знаете, что
такое каруца. Это низенькая, плетеная тележка, в которую еще недавно
впрягались обыкновенно шесть или восемь клячонок. Молдаван в усах и в
бараньей шапке, сидя верхом на одной из них, поминутно кричал и хлопал
бичом, и клячонки его бежали рысью довольно крупной. Если одна из них
начинала приставать, то он отпрягал ее с ужасными проклятиями, и бросал на
дороге, не заботясь об ее участи. На обратном пути он уверен был найти ее
на том же месте, спокойно пасущуюся на зеленой степи. Нередко случалось,