"А.С. Пушкин. Замечания о бунте (Полное собрание сочинений)" - читать интересную книгу автора

Объяснение.

Цыфр, означающий ссылку на замечание, есть опечатка. Карта далеко
неполна; но оная была необходима, и я не имел возможности составить другую,
более совершенную.


Г. Броневский заключает свою статью следующими словами:

"Сии немногие недостатки ни мало не уменьшают внутреннего достоинства
книги, и если бы нашлось и еще несколько ошибок, книга, по содержанию
своему, всегда останется достойною внимания публики".
Если бы все замечания моего критика были справедливы, то вряд ли книга
моя была бы достойна внимания публики, которая в праве требовать от
историка, если не таланта, то добросовестности в трудах и осмотрительности
в показаниях. Знаю, что оправдываться опечатками легко; но, надеюсь,
читатели согласятся, что Тобольск вместо Табинск; в пятнадцати, верстах
вместо в пятидесяти верстах и наконец четыре фунта вместо четверти фунта
более походят на опечатки, нежели следующие errata, которые где-то мы
видели: митрополит - читай: простой священник, духовник царский; зала в
тридцать саженей вышины - читай: зала в пятнадцать аршин вышины; Петр I из
Вены отправился в Венецию - читай: Петр I из Вены поспешно возвратился в
Москву.
Рецензенту, наскоро набрасывающему беглые замечания на книгу, бегло
прочитанную, очень извинительно ошибаться; но автору, посвятившему два года
на составление ста шестидесяти осьми страничек, таковое небрежение и
легкомыслие были бы непростительны. Я должен был поступать тем с большею
осмотрительностию, что в изложении военных действий (предмете для меня
совершенно новом) не имел я тут никакого руководства, кроме донесений
частных начальников, показаний казаков, беглых крестьян, и тому подобного,
- показаний, часто друг другу противоречащих, преувеличенных, иногда
совершенно ложных. Я прочел со вниманием все, что было напечатано о
Пугачеве, и сверх того 18 толстых томов in-folio разных рукописей, указов,
донесений и проч. Я посетил места, где произошли главные события эпохи,
мною описанной, поверяя мертвые документы словами еще живых, но уже
престарелых очевидцев, и вновь поверяя их дряхлеющую память историческою
критикою.
Сказано было, что "История Пугачевского бунта" не открыла ничего
нового, неизвестного. Но вся эта эпоха была худо известна. Военная часть
оной никем не была обработана: многое даже могло быть обнародовано только с
высочайшего соизволения. Взглянув на "Приложения к Истории Пугачевского
бунта", составляющие весь второй том, всякой легко удостоверится во
множестве важных исторических документов, в первый раз обнародованных.
Стоит упомянуть о собственноручных указах Екатерины II, о нескольких ее
письмах, о любопытной летописи нашего славного академика Рычкова, коего
труды ознаменованы истинной ученостию и добросовестностию - достоинствами
столь редкими в наше время, о множестве писем знаменитых особ, окружавших
Екатерину: Панина, Румянцева, Бибикова, Державина и других... Признаюсь, я