"А.С. Пушкин. Замечания о бунте (Полное собрание сочинений)" - читать интересную книгу автора

умея грабить и резать, не умел воспользоваться сим выгодным для него
положением. Поверив распущенным нарочно слухам, что будто от Астрахани идет
для нападения на него несколько гусарских полков с донскими казаками, он
долго простоял на месте, потом обратился к низовью Волги и через то упустил
время, чтобы стать на угрожаемом нападением месте".
Показание ложное. Пугачев все стоял под Оренбургом и не думал
обращаться к низовью Волги.
Г. Броневский пишет; "Новый главноначальствующий граф Панин не нашел на
месте (на каком месте?) всех нужных средств, чтобы утишить пожар мгновенно
и не допустить распространения оного за Волгою".
Граф П. И. Панин назначен главноначальствующим, когда уже Пугачев
переправился через Волгу и когда пожар уже распространился от
Нижнего-Новгорода до Астрахани. Граф прибыл из Москвы в Керенск, когда уже
Пугачев разбит был окончательно полковником Михельсоном.
Умалчиваю о нескольких незначащих ошибках, но не могу не заметить
важных пропусков. Г. Броневский не говорит ничего о генерал-маиоре Каре,
игравшем столь замечательную и решительную роль в ту несчастную эпоху. Не
сказывает, кто был назначен главноначальствующим по смерти А. И. Бибикова.
Действия Михельсона в Уральских горах, его быстрое, неутомимое
преследование мятежников оставлены без внимания. Ни слова не сказано о
Державине, ни слова о Всеволожском. Осада Яицкого городка описана в трех
следующих строках: "Он (Мансуров) освободил Яицкий городок от осады и
избавил жителей от голодной смерти: ибо они уже употребляли в пищу землю".
Политические и нравоучительные размышления, (2) коими г. Броневский
украсил свое повествование, слабы и пошлы и не вознаграждают читателей за
недостаток фактов, точных известий и ясного изложения происшествий.
Я не имел случая изучать историю Дона и потому не могу судить о степени
достоинства книги г. Броневского; прочитав ее, я не нашел ничего нового,
мне неизвестного; заметил некоторые ошибки, а в описании эпохи мне знакомой
- непростительную опрометчивость. Кажется, г. Броневский не имел ни
средств, ни времени совершить истинно исторический памятник. "Тяжкая
болезнь - говорит он в начале "Истории Донского войска" - принудила меня
отправиться на Кавказ. Первый курс лечения Пятигорскими минеральными водами
хотя не оказал большого действия, но, по совету медиков, я решился взять
другой курс. Ехать в Петербург и к весне назад возвращаться было слишком
далеко и убыточно; оставаться на зиму в горах - слишком холодно и скучно;
итак, 15 сентября 1831 года отправился я в Новочеркасск, где родной мой
брат жил по службе с своим семейством. Осьмимесячное мое пребывание в
городе Донского войска доставило мне случай познакомиться со многими
почтенными особами Донского края" и проч. "Впоследствии уверившись, что в
словесности нашей не достает истории Донского войска, имея досуг и добрую
волю, я решился пополнить этот недостаток" и проч.
Читатели г. Броневского могли, конечно, удивиться, увидя вместо
статистических и хронологических исследований о казаках подробный отчет о
лечении автора; но кто не знает, что для больного человека здоровье его не
в пример занимательнее и любопытнее всевозможных исторических изысканий и
предположений! Из добродушных показаний г. Броневского видно, что он в
своих исторических занятиях искал только невинного развлечения. Это лучшее
оправдание недостаткам его книги.
А. П.