"А.С. Пушкин. Переводы к переписке 1825-1837 (Полное собрание сочинений)" - читать интересную книгу автора

обоим нам, особенно по отношению ко мне, чтобы можно было простить им
всю их нерешительность, кривлянья, жеманство и проч.- Гражданин, к оружию,
довольно гонений, довольно деликатничать, к оружию, гражданин, пора
кончить это дело.

(59) Мое самое ревностное желание, друг мой, - видеть вас посвященным в
тайны века. Нет в мире духовном зрелища более прискорбного, чем гений, не
понявший своего века и своего призвания. Когда видишь, что человек, который
должен господствовать над умами, склоняется перед мнением толпы,
чувствуешь, что сам останавливаешься в пути. Спрашиваешь себя: почему
человек, который должен указывать мне путь, мешает мне идти вперед? Право,
это случается со мной всякий раз, когда я думаю о вас, а думаю я о вас так
часто, что устал от этого. Дайте же мне возможность идти вперед, прошу вас.
Если у вас нехватает терпения следить за всем, что творится на свете,
углубитесь в самого себя и в своем внутреннем мире найдите свет, который
безусловно кроется во всех душах, подобных вашей. Я убежден, что вы можете
принести бесконечную пользу несчастной, сбившейся с пути России. Не
измените своему предназначению, друг мой. С некоторых пор русских читают
повсюду; вам известно, что был переведен г-н Булгарин и помещен вслед за г-
ном де-Жуи; о вас же речь идет в каждом выпуске Обозрения; в одной
толстой книге почтительно упоминается имя моего приятеля Гульянова, а
знаменитый Клапрот присуждает ему египетский венок; мне, право, кажется,
что он поколебал основания пирамид. Представьте же себе, какой славы
можете добиться вы. Обратитесь с призывом к небу, - оно откликнется.
Как видите, я говорю вс это по случаю посылаемой вам книги. Так как в
ней - обо всем понемногу, то, может быть, она наведет вас на удачные мысли.
Прощайте, друг мой. Скажу вам, как Магомет говорил своим арабам - ах, если
б вы знали!

Господину Пушкину.

(60) джентльменскую деликатность.

(61) На коленях, проливая слезы благодарности, должен был бы я писать вам
теперь, после того как граф Толстой передал мне ваш ответ: этот ответ - не
отказ, вы позволяете мне надеяться. Не обвиняйте меня в неблагодарности,
если я вс еще ропщу, если к чувству счастья примешиваются еще печаль и
горечь; мне понятна осторожность и нежная заботливость матери! - Но
извините нетерпение сердца больного и опьяненного <в копии в этом
месте пропуск> счастьем. Я сейчас уезжаю и в глубине своей души увожу
образ небесного существа, обязанного вам жизнью. - Если у вас есть для меня
какие-либо приказания, благоволите обратиться к графу Толстому, он передаст
их мне.
Удостойте, милостивая государыня, принять дань моего глубокого
уважения.
Пушкин.
1 мая 1829.

(62) Вот моя трагедия, раз уж вы непременно хотите ее иметь, но я требую,
чтобы прежде, чем читать ее, вы перелистали последний том Карамзина. Она