"А.С. Пушкин. Критика и публицистика. Статьи и заметки (Полное собрание сочинений)" - читать интересную книгу автора

Автор очень рад, что имеет случай благодарить князя Вяземского за
прекрасный его подарок. Разговор между Издателем и Классиком с
Выборгской стороны или с Васильевского острова писан более для Европы
вообще, чем исключительно для России, где противники романтизма слишком
слабы и незаметны и не стоят столь блистательною отражения.
Не хочу или не имею права жаловаться по другому отношению, и с
искренним смирением принимаю похвалы неизвестного критика.

Одесса. Александр Пушкин

<1824>



<ПРИЧИНАМИ, ЗАМЕДЛИВШИМИ ХОД НАШЕЙ СЛОВЕСНОСТИ...>

Причинами, замедлившими ход нашей словесности, обыкновенно
почитаются - 1) общее употребление фр.<анцузского> языка, и пренебрежение
русского - все наши писатели на то жаловались, - но кто же виноват, как не они
сами. Исключая тем, которые занимаются стихами, русский язык ни для кого
не может быть довольно привлекателен - у нас еще нет ни словесности ни книг,
< (1) > все наши знания, все наши понятия с младенчества почерпнули мы в
книгах иностранных, мы привыкли мыслить на чужом языке; просвещение
века требует важных предметов размышления для пищи умов, которые уже не
могут довольствоваться блестящими играми воображения и гарм.<онии>,
но ученость, политика и философия еще по-русски не изъяснялись -
метафизического языка у нас вовсе не существует; проза наша так еще мало
обработана, что даже в простой переписке мы принуждены создавать обороты
слов для изъяснения понятий самых обыкновенных; и леность наша охотнее
выражается на языке чужом, коего механические формы уже давно готовы и
всем известны.
Но русская поэзия - скажут мне - достигла высокой степени образованности.
Согласен, что некоторые оды Держ.<авина>, несмотря на неровность слога и
неправильность языка, исполнены порывами истинного гения, что в Душеньке
Богдановича встречаются стихи и целые страницы достойные Лафонтена, что
Крылов превзошел всех нам известных баснописцев, исключая, мож<ет>
б<ыть>, сего же самого Лафонтена, что Батюшков, счастл.<ивый> сподвижник
Ломоносова, сделал для русского языка то же самое, что Петрарка для
италианского: что Жуковского перевели бы все языки, если б он сам менее
переводил.

Согласен с последним полустишием.

<1824>



<ПРИМЕЧАНИЯ К "ЦЫГАНАМ".>

<1.>