"Вольфганг Ганс Путлиц. По пути в Германию (воспоминания бывшего дипломата) " - читать интересную книгу автора

настолько давящей, настолько лишенной человечности и культуры, что мне
начала приходить мысль о самоубийстве. [36] Никогда я не смогу быть
счастлив, избрав эту профессию. Но как разрешить дилемму? В конце концов я
был наследником Лааске. Согласно понятиям, внушенным мне воспитанием, было
бы дезертирством, если бы я отказался от выполнения обязанностей, которые
были возложены на меня от рождения. Что подумают обо мне старый Рикель
Грагерт, Анна Бузе и другие, если я внезапно отдам их какому-либо чужому
арендатору? Счастье, что у меня по крайней мере есть двое братьев, которые
также носят фамилию Путлиц. Гебхард, бесспорно, сделает все, чтобы спасти
честь семьи. Охотно я уступил бы ему право первородства. Во всяком случае, я
должен был убраться из Визендаля.

Понятия о чести поколеблены

Как только представлялась возможность, я выезжал в Берлин. Поезд из
Штраусберга шел туда только час. Разумеется, на первых порах в Берлине я
общался исключительно со своими старыми товарищами по школе и по полку.
Недалеко от Унтер-ден-Линден, на Шадовштрассе, "Унион-клуб" предоставил в
распоряжение кавалерийской гвардейской дивизии целый этаж, который полки
этой дивизии обставили лучшей мебелью, стоявшей прежде в их бывшем казино.
На стенах висели картины, изображавшие битвы бисмарковских времен, и
портреты бывших командиров, одетых в яркие мундиры. На серебряных приборах,
которыми мы пользовались, были выгравированы замысловатые инициалы с
прусской королевской короной, на столах стояли инкрустированные серебряные
чаши и бокалы, подаренные на протяжении столетий иностранными императорами и
королями. Здесь можно было хорошо и сравнительно дешево покушать, встретить
знакомых.
Молодежь, стремившаяся к более непринужденной обстановке, охотно
посещала бар в отеле "Бристоль" на Унтер-ден-Линден. В первой половине дня в
воскресенье там царило особенное оживление. Мы были только среди своих. Дамы
нашего круга никогда не заглядывали туда.
Зато там можно было встретить других женщин, которые были гораздо
интереснее. Я хорошо помню одно такое воскресное утро. Прямо в углу сидел
белесый Рохов. [37]
Рядом с ним - киноактриса Лиа де Путти с длинными черными ресницами.
Рохов ухмыльнулся, глядя на меня своими стеклянными глазами мопса. Недавно
он получил в наследство имение площадью приблизительно 20 тысяч моргенов и
теперь жил попеременно в своих замках в Штульпе и Плесове.
- А, Путленок, чертов парень, что же ты сегодня не нацепил свой красный
галстук?
Несмотря на этот выпад, он махнул мне рукой, пригласив распить бутылку
шампанского, которым он как раз угощал диву. К нам подсел и толстый
Кригсхейм. Он был сегодня не совсем в форме и постоянно беспокойно
оглядывался на другой стол, где в обществе двух кавалеров восседала
красавица Ферн Андра, на которую он уже давно имел виды. До сих пор ее
держал в своих крепких руках элегантный Рютгер фон Барнеков, отпрыск
зажиточной юнкерской семьи из Померании, служивший в свое время во 2-м
гвардейском уланском полку, а затем ставший военным летчиком. Однако вот уже
несколько недель она была, так сказать, "вдовой". Барнеков, видимо по
ошибке, в один из вечеров впрыснул себе сильную дозу какого-то наркотика и