"Вольфганг Ганс Путлиц. По пути в Германию (воспоминания бывшего дипломата) " - читать интересную книгу автора

между представителями этих классов были ничтожными по сравнению с
социальными различиями, которые существовали между ними и менее
обеспеченными слоями населения соответствующих стран.
Но все-таки как бессмысленны были злобные шовинистические представления
о Франции, которые нам внушали в кайзеровской империи, фундаментом которой
была победа под Седаном. Даже моя мать писала мне испуганные, наивнейшие
письма: "Дорогой мальчик, не забывай, что француженки очень аморальны и что
они в душе ненавидят каждого немца. Они будут рады, если смогут заразить
молодого немца, такого, как ты, дурной болезнью. Ради меня не имей с ними
дела". Однако мне стали теперь совершенно чужды подобные узкие и ложные
представления, господствующие среди бранденбургских юнкеров.
Англия вызывала у меня симпатию и чувство некоторого уважения. Но к
Франции я воспылал непреобори-, мой любовью. Она была по-настоящему
прекрасна. Прощаясь с Мишелем в Авиньоне перед отъездом в Париж, я сказал
ему: [60]
Мишель, когда-нибудь ты будешь послом в Берлине, а я - послом в Париже.
Тогда мы с тобой позаботимся о том, чтобы наши страны перестали быть
традиционными врагами, а стали традиционными друзьями.
Мишель пожал мне руку:
- Да, Франция и Германия, прочно объединенные на мирных основах, - это
гарантия расцвета европейской культуры. Мы создадим более счастливое
будущее, так как мы не столь ограничены, как наши отцы.
Он также собирался после окончания учебы поступить на дипломатическую
службу на Кэ д'Орсэ{5}.
Я никак не мог расстаться с Парижем. Позже я часто бывал в нем и всегда
открывал новые прелести. Однако мне кажется, что в первой половине нашего
столетия этот город не был никогда столь окрыленным и не излучал столь
большого очарования, как в начале двадцатых годов. Только после того, как
мой кошелек опустел до предела, я принял вынужденное решение отправиться
домой. По дороге я задержался на несколько дней в Голландии у товарища по
полку. Он работал в амстердамской фирме по продаже зерна и жил там в
собственном доме в Гарлеме. Там я был вынужден под конец, продать свою
гордость - золотые ручные часы, которые приобрел в Гамбурге на комиссионные,
полученные от Шимельмана, и в октябре 1924 года без гроша в кармане вернулся
в Берлин.

Политика и деловые операции электрических монополий

Министерство иностранных дел не подавало признаков жизни, но Раумер был
настроен весьма оптимистично. Для того чтобы избавить меня от необходимости
вновь попасть в зависимость от отца, он временно пристроил меня в качестве
своего личного секретаря в Объединение германской электротехнической
промышленности, размещавшееся на Корнелиусштрассе. Мне был положен оклад
четыреста марок. [61]
В эту зиму я многому научился. Я имел прекрасную возможность наблюдать
за некоторыми интригами и беззастенчивой борьбой различных сил, которая в
конечном счете определяла решения, принимавшиеся якобы в интересах
общеполезной государственной экономической политики. В это время как раз
решался вопрос о заключении первых нормальных торговых договоров Веймарской
республики и о первых немецких послевоенных тарифах. В задачу Раумера