"Вольфганг Ганс Путлиц. По пути в Германию (воспоминания бывшего дипломата) " - читать интересную книгу автора

согласиться, однако с чувствами дело обстоит несколько иначе: ведь бывают,
возможно, такие моменты, когда я берлинского кучера понимаю лучше, чем вас.
- Ты был и остался неисправимым бошем, - заявил Мишель. Антони
поддержал его. Мне самому не было ясно, какова же моя позиция, поэтому я
казался себе немного отсталым и провинциальным. [58]
Однако Мишеля переполняло благородное стремление все же превратить меня
в конце концов в настоящего культурного европейца. Он предложил мне после
окончания семестра поехать с ним во Францию. Я очень охотно дал свое
согласие.

Прекрасная Франция

Мои первые впечатления от Парижа и от летней Франции были
непередаваемыми. Кто не бывал там, тот не может себе представить, как
счастлив был я. От радости я готов был молиться каждому солнечному лучу.
Однако с духом международного взаимопонимания дело обстояло гораздо
хуже, чем пытался внушить мне Мишель. Прежде чем я попал в его отчий дом,
ему пришлось сломить сопротивление собственной семьи, что было не так-то
просто. Его большая комфортабельная квартира на авеню Клебер, недалеко от
Триумфальной арки, в связи с тем, что был разгар лета, пустовала. Вся семья
жила в своем поместье в Южной Франции, недалеко от Монпелье. В конце концов
меня пригласили туда, однако сразу после моего прибытия выяснилось, что мне,
немцу, нельзя оставаться в замке более двух дней якобы в связи со сплетнями,
которые могут распространиться среди прислуги и жителей деревни. Эту пилюлю
мне подсластили следующим образом. Было принято решение направить меня,
Мишеля и его двух братьев на четырнадцать дней в путешествие по стране. С
этой целью нам был предоставлен большой лимузин фирмы "Пежо". Собственно
говоря, для меня это было даже гораздо интереснее.
Мы изъездили вдоль и поперек красивые средиземноморские провинции
Франции от Севенн до Монте-Карло, останавливались в Марселе, осмотрели
прежде всего Ним, Арль, Авиньон и другие города Прованса, основанные еще во
времена Рима. Часто мы ночевали у родственников или знакомых Мишеля в старых
дворянских поместьях, которые попадались на нашем пути. Повсюду Мишель
выдавал меня за норвежца, своего друга из Оксфорда. Он умолял меня скрывать
подлинную национальность: [59]
- Здесь, на селе, у них все еще преобладают ограниченные идеи, с
которыми мы должны считаться. Если ты не хочешь подвергнуться риску
оказаться без крова, необходимо обманывать наших хозяев.
Я плохой артист, однако, к счастью, никто не задавал мне конкретных
вопросов относительно моей неизвестной мне норвежской родины.
Было ясно, что если бы я попытался привезти Мишеля в бранденбургское
юнкерское поместье, то мне пришлось бы столкнуться с такими же, если не
большими трудностями. И в других отношениях атмосфера в поместьях была
удивительно похожа на ту, которая царила у нас. В этом смысле было мало
различий между югом Франции и севером Германии. Правда, местный климат не
был похож на климат Бранденбурга. Вместо ржи выращивался виноград, а вместо
картофеля - дыни. Барон звался здесь патроном, а пастор - кюре. За столом
молились в соответствии с католическими обычаями, а не по заветам Мартина
Лютера. Однако в остальном Мишель был действительно прав. Стиль жизни
господствующих классов был более или менее схожим. Национальные различия