"Владимир Пузий(Аренев). Возвращение" - читать интересную книгу автора

Круглого Стола - разумеется, чародей сидел отдельно - даже тогда, при
вынесении каких-то решений нет-нет да косились на него: как Мерлин
относиться к происходящему. А потом приходил Артур и советовался - не
всегда, с каждым годом все реже и реже, но приходил. Он мог потом
поступать совсем по-другому, но выслушивал чародея внимательно, молчал и
лишь изредка задавал вопросы. Было время...
Но все меняется. Только толпа остается одним и тем же - хищным существом,
готовым тебя сожрать, стоит лишь проявить слабость.
Он проявил. Вернее, слабость сама проявилась, как вылазит из разорванного
кожуха клок ваты. Потому что, как выяснилось, силы у него больше не было.
Он вернулся в мир беспомощным, так что, в какой-то мере, правы были те,
кто считал его просто зарвавшимся стариком-попрошайкой.
Впрочем, отчасти он сам виноват в случившемся. В последние годы перед тем,
как оказаться в Холме, он очень переживал за свою магическую силу и не
придумал ничего лучшего, чем вложить почти всю ее в единую вещь, в
своеобразное хранилище, которым никто не мог бы воспользоваться - никто,
кроме него. А потом он оказался в Холме, а амулет - снаружи... Эх, найти
бы его сейчас, найти бы!.. и все тотчас встанет на свои места. Он снова
будет у трона Короля, кто б им сейчас ни был, он снова будет незримо вести
по жизни правителя, получая все необходимое для собственной жизни. Он...
Старик не заметил, как заснул, а проснувшись, обнаружил, что в камере уже
темно. Впрочем, это не мешало ему - наоборот. С некоторых пор яркий свет
раздражал глаза, они непрестанно слезились. А тьма успокаивала. Ночь -
время колдовства, время силы, которая большинству недоступна.
/С некоторых пор - тебе тоже/.
- Ага, - произнес знакомый тягучий голос. - С добрым утром, вернее, с
доброй ночью. Отдохнул?
Старик кивнул, потом подумал, что сокамерник может не увидеть:
- Да.
- Вот и хорошо, - сказал обладатель драных перчаток. - А то я уже умираю
от любопытства. Так чем же ты не угодил местным властям?
Старик поднялся с соломы, пятерней прошелся по волосам, скривился, когда
палец застрял в спутанной пряди. Сокамерник терпеливо ждал.
- Они считают меня самозванцем, - признался старик.
- Н-да? И за кого же ты изволишь себя выдавать?
- Я ни за кого себя не выдаю! - огрызнулся старик. - Я и есть - он.
- Кто "он"? - зевнул сокамерник.
- Мерлин.
- Великий и ужасный? - обладатель рваных перчаток рассмеялся лающим
смехом.
Потом покачал головой и вздохнул:
- А чего ж ты здесь очутился, если Мерлин? Надо было их всех - в жаб!
Ну-ка! - человек спрыгнул с полки и зажег неведомо откуда добытый огарок
свечи. Огниво спрятал в карман, а огарок в низеньком подсвечнике с широкой
ручкой и толстым слоем оплывшего воска сунул чуть ли не под нос старику.
Тот поморщился и рукой оттолкнул подсвечник.
Теперь он мог, наконец, рассмотреть сокамерника. Это был мужчина средних
лет, с густой черной бородой и черными же волосами, в грязной ношеной
одежде, с которой никак не вязалась ярко-алая роза, продетая в дырку на
куртке. Дырка эта была проверчена (или же образовалась иным способом)