"Владимир Аренев. Нарисуйте мне рай" - читать интересную книгу автора

пришел в себя, умучил медсестер и нянечек вопросами, один раз перезванивали
при нем, но тогда никто трубку не взял. "Да не волнуйся ты, - успокаивала
Ксения Борисовна, медсестра, чем-то неуловимо похожая на Данькину маму. - Мы
и адрес заставили записать, и повторить, чтобы не ошибся. Приедет она,
обязательно приедет. Может, все-таки бабушке твоей сообщить?"
Тут Данька заартачился: после смерти родителей бабуля одна его ростила,
всё пенсию копила, чтобы он смог поехать в город в художественный поступать.
Данька, конечно, и свои сбережения имел, ему б хватило, но она тогда
ухитрилась тайком в чемодан сунуть, только в общаге и обнаружил. Потом
присылал ей, сколько мог... но редко, стипендии едва хватало.
В общем, если бабуля, не приведи господь, узнает (и если ее тотчас
кондратий не хватит от переживаний), - приедет, конечно. Но с деньгами у нее
и так туго, да и чем она поможет? - только зря тревожиться будет.
Он объяснил всё Ксении Борисовне, и та пообещала телеграмму не
высылать. И продолжала звонить Ларе - безрезультатно. Трубку никто больше не
поднимал, сплошные долгие гудки - и думай, что хочешь.
Тяжелее всего Даньке было по ночам: из-за сильного зуда под гипсом спал
он урывками, наполненными до краев бредом и потом.
Данька лежал в палате один, три другие койки пустовали. Иногда включал
радио, но оно ловило единственную программу, общегосударственную, с
безумными фольк-песнями молодящихся певцов-перестарков и суконными
новостями. Новости неизменно начинались и заканчивались сообщениями о
наводнениях, террористах и отравившихся школьниках. Зато из коридора
доносились другие, от "Старушек-FM": выползавшие погреться больные скрипели
о домашних склоках, о болячках, сплетничали о медперсонале.
- А Яковлевич-то, - шептала бабка, похожая на ожившую мумию времен
какого-нибудь Тутмоса Минус Первого, - Яковлевич, говорят, опять в загул
собирается.
- В отгул? - поправляла ее новенькая.
- Не в отгул, а в загул, - со смаком кряхтела "мумия".
Согласно "Старушкам-FM", интеллигентный с виду Михаил Яковлевич имел
обыкновение примерно раз в два месяца пропадать дней на десять. Причем
бывало, к нему домой звонили или наведывались коллеги - и неизменно
обнаруживали, что в квартире никого нет. Версии ходили по больнице самые
разные - от банальных запоев ("а как же! на такой работе и не пить?..") до
таинственной любовницы в другом городе. Скучающий Данька строил свои
предположения, даже подумывал о том, чтобы, как Ниро Вульф, не выходя из
комнаты, расследовать таинственное "дело о пропадающем докторе", - но для
этого нужен был помощник, способный комнату покидать. Вот если бы Лара!..
Ну да, всё в конце концов скатывалось к одному. И изучая в вечерней
полутьме авиабазу комаров на потолке (скоро, скоро пойдут в атаку!..),
Данька мучился мыслью, что пока он отлеживает здесь бока, с Ларисой
случилось несчастье. Ночь подсовывала доверчивому воображению живописные
картины, одна ужаснее другой. Утро тоже не приносило облегчения, а днем
Данька проваливался в полусон, покачиваясь на волнах "Старушек-FM" и
удивляясь, как комарам удается прокусывать гипс.
Иногда ему казалось, что во внешнем мире время отменили - везде,
навсегда. В палате не было часов, не было вообще ничего, что изменялось бы
хоть как-то, и Данька подумывал даже о робинзоновых зарубках на чем-нибудь -
на тумбочке, что ли? - когда Михаил Яковлевич исчез в очередной раз. Врач