"Марио Пьюзо. Арена мрака " - читать интересную книгу автора

тянущийся от паха до соска. Она спросила по-немецки:
- Война?
Он засмеялся, показал на нее пальцем и сказал:
- Ты.
Гелле показалось, что он обвиняет лично ее, и отвела взгляд, чтобы не
видеть шрама.
Он решил воспользоваться своим ужасным немецким.
- Ты голодна?
Она кивнула. Он, как был, голый, выскочил из постели. Она скромно -
хотя Моске это показалось смешным - потупила глаза и сидела так, пока он
одевался.
Собравшись уходить, он поцеловал ее на прощанье и сказал по-немецки:
- Марш в постель!
Она сделала вид, что не поняла, но он видел, что поняла, но почему-то
отказывается подчиниться.
Он пожал плечами, вышел из квартиры и, сбежав вниз по лестнице, пошел
на автостоянку. Он поехал в армейский магазин, где купил фляжку готового
кофе и бутерброды с яичницей. Вернувшись, он застал ее сидящей у окна,
одетую. Он дал ей поесть, и потом они выпили кофе. Она протянула ему
бутерброд, но он отказался. Он заметил, усмехнувшись про себя, что,
поколебавшись, она не стала ему предлагать во второй раз.
- Придешь вечером? - спросил он по-немецки.
Она покачала головой. Они смотрели друг на друга: его лицо было
совершенно бесстрастно. Она поняла, что он больше не станет спрашивать, что
он уже готов вычеркнуть ее из своей памяти и забыть о проведенной вместе
ночи. И потому, что ее тщеславие было задето, и еще потому, что он оказался
нежным и страстным любовником, она сказала:
- Завтра, - и улыбнулась. Она допила кофе, поцеловала его и ушла.
Но она рассказала ему все это потом. Через три месяца. Или четыре?
Спустя долгое время, которое было порой радости, физического наслаждения и
покоя. А однажды, придя к себе, он увидел, что она, как хорошая жена, сидит
и штопает ему носки.
- Ага! - воскликнул он по-немецки. - Добрая хаус-фрау!
Гелла робко улыбнулась и посмотрела на него таким взглядом, словно
хотела прочесть его мысли, пытаясь понять, какое впечатление произвела на
него эта сцена. Тем она начала свою завоевательную кампанию, чтобы
заставить его не бросать ее и остаться во вражеской стране с ней, врагом, и
хотя Моска это сразу уяснил, он не счел это посягательством на свою
свободу.
А потом она попыталась перейти в решительную атаку, применив
смертельное оружие - беременность. Но он не испытывал ни чувства
негодования, ни жалости - только досаду.
- Надо избавиться! - сказал он. - Мы сходим к хорошему доктору.
Гелла покачала головой.
- Нет, - сказала она. - Я хочу ребенка.
Моска передернул плечами.
- Я уезжаю домой. Это решено.
- Хорошо, - сказала она. Она не стала его умолять.
Она просто отдала себя ему полностью, без остатка, во всем, что ни
делала, пока наконец в один прекрасный день он не почувствовал, что должен