"Марио Пьюзо. Арена мрака " - читать интересную книгу автора

искать Геллу - он опять мысленно назвал ее по имени, - но усилием воли
заставил себя все-таки покончить с бритьем и причесался. Он подошел к окну
и распахнул его. В переулке внизу никого не было. Но вдали, в догорающем
отблеске заката, он увидел женщину в черном, которая бродила среди развалин
и рвала молодую траву. У нее уже была целая охапка. А чуть ближе к зданию
общежития он заметил семейство из четырех человек - мужчину, жену и двух
ребятишек. Они возводили стену, которая уже была не меньше фута высотой.
Мальчики приносили из тачки обломки кирпичей, которые они привезли из
разрушенного центра города, а мужчина и женщина подгоняли их друг к дружке
в кладке. Эта сценка рядом со скелетом дома запечатлелась в памяти Моски.
Последний лучик дня догорел, и люди превратились в темные пятна, движущиеся
на фоне абсолютного мрака. Моска вернулся к себе в комнату.
Он достал из чемодана бутылку и сделал большой глоток. Он тщательно
подбирал одежду, думая при этом: "Она впервые увидит меня не в военной
форме". Он надел светло-серый костюм и белую рубашку-апаш. Оставив все как
есть - раскрытый чемодан, разбросанные по полу вещи, бритвенные
принадлежности на кровати, - он глотнул еще раз из бутылки, сбежал вниз по
лестнице и окунулся в теплую летнюю ночь.
Моска сел на трамвай, и кондуктор попросил у него сигарету, тут же
признав в нем американца.
Моска дал ему сигарету и стал внимательно всматриваться в каждый
встречный трамвай, думая, что она, может быть, едет сейчас куда-нибудь в
одном из них. Всякий раз, когда ему чудилось, что он ее заметил, у него
начинало сильно биться сердце и все внутри напрягалось: в какой-то миг он
видел ее затылок - или это только казалось, и он понимал, что обознался.
Сойдя с трамвая и идя по знакомой улице, он не мог вспомнить ее дом и
вынужден был сверяться по списку имен жильцов у каждого подъезда.
Он ошибся лишь единственный раз, потому что, подойдя ко второму дому,
показавшемуся ему знакомым, сразу увидел ее имя в списке. Он постучал,
подождал какое-то время и снова постучал.
Дверь отворилась, и из бледного полумрака коридора выступило лицо
старушки-домоправительницы. Он узнал ее. Седые волосы аккуратно уложены в
пучок, черное платье, на плечах шерстяная шаль - все это придавало ей вид
типичной старухи, олицетворяющей вселенское горе.
- Вам кто нужен? - спросила она.
- Фройляйн Гелла дома? - спросил он и удивился своему беглому
немецкому.
Старуха его не узнала и не поняла, что он не немец.
- Пожалуйста, входите, - пригласила она его, и он пошел за ней по
тускло освещенному коридору. Старуха постучала в дверь и сказала:
- Фройляйн Гелла, к вам посетитель, мужчина.
И вот он услышал ее голос - тихо, с удивлением она спросила:
- Мужчина? - И потом:
- Подождите минутку, пожалуйста.
Моска толкнул дверь и вошел в комнату.
Она сидела к нему спиной, торопливо закалывая только что вымытые
волосы. На столе лежала большая буханка серого хлеба. У стены стояли узкая
кровать и тумбочка.
Он смотрел, как Гелла закалывает волосы, укладывая их вокруг затылка;
потом она взяла буханку и отрезанный ломоть, собираясь отнести хлеб в шкаф,