"Марио Пьюзо. Арена мрака " - читать интересную книгу автора

погрузку непременно закончат, лишь бы не впасть в немилость.
- Ладно, кончай, - сказал Моска. - Пусть эти гады передохнут.
Он дал немцу сигарету, и тот сунул ее в карман своей зеленой куртки.
Курить на территории склада не разрешалось, хотя, разумеется, и Моска, и
другие американские солдаты нарушали этот запрет.
- Пусть фрицы загружаются, а ты сосчитай всех и доложи мне.
Немец ушел, и пленные стали залезать в кузова грузовиков.
Они медленно продвигались по проселку через лес. Время от времени
проселок пересекался с другими лесными дорогами, встречные грузовики
пристраивались в хвост, и скоро длинная колонна открытых грузовиков выехала
из леса и двинулась по полю в лимонно-желтых лучах весеннего солнца. И для
охранников, и для пленных война осталась где-то далеко. Им уже ничто не
угрожало, все споры между ними разрешились. Ехали тихо и вроде бы довольные
друг другом. Их путь лежал от лесного массива, где располагался полевой
склад, к баракам за колючей проволокой.
Охранники, американские солдаты, получившие тяжелые ранения на фронте
и признанные негодными для строевой службы, достаточно натерпелись на
войне. А пленные горевали о своей доле лишь вечерами, глядя, как их сторожа
садятся по машинам и катят в ближайший городок.
Лица пленных за колючей проволокой выражали жалобную зависть детей,
наблюдающих сборы родителей на вечеринку к друзьям.
А потом, с первым проблеском зари, и те и другие отправлялись на
лесосеку. Во время утренних перекуров пленные разбредались по лесу, жуя
припрятанный с завтрака хлеб. Моска позволял своим подопечным прохлаждаться
больше, чем положено. Фриц сидел с ним рядом на штабеле снарядов.
- Чем плохая жизнь, а, Фриц? - спросил Моска.
- Могло быть хуже, - ответил немец. - Тут спокойно.
Моска кивнул. Ему нравился этот немец, хотя он не потрудился даже
запомнить его настоящее имя. Они относились друг к другу дружелюбно, но ни
тот, ни другой ни на минуту не забывал, кто из них победитель, а кто
побежденный. Даже теперь Моска сжимал в руке карабин - как красноречивый
символ. Но патронов в нем не было, а иногда Моска даже забывал вставлять в
него обойму.
Немец был по своему обыкновению в расстроенных чувствах. Внезапно он
начал изливать на своем родном языке поток речи, которую Моска с трудом мог
разобрать:
- Разве это не странно, что вы вот тут стоите и смотрите, как мы еле
шевелимся? И это работа для разумных существ? И как мы убиваем друг друга и
калечим. А ради чего? Скажи-ка, если бы Германия завоевала Африку и
Францию, разве мне достался бы от этого хоть лишний пфенниг?
Мне-то лично какая разница от того, что Германия завоюет весь мир?
Даже если мы завоюем весь мир, мне достанется только военная форма, в
которой предстоит шагать до конца дней. В детстве нам доставляло такое
удовольствие читать про золотой век нашей родины, про то время, когда
Германия, Франция и Испания повелевали миром.
Понаставили статуй героям, которые умертвили миллионы людей. Почему
так? Мы же ненавидим друг друга, убиваем друг друга. Я бы мог понять это,
если бы мы что-то от этого получали. Вот если бы нам сказали: эй, ребята,
вот вам земля, которую мы оттяпали у французов, идите, берите себе по
кусочку! А вот вы: ну, мы-то знаем, что вы победители. Да только что вы от