"Марио Пьюзо. Арена мрака " - читать интересную книгу автора

- Ну и долгое же это было путешествие, - сказал он.
Глория подошла к камину и сняла с полочки фотографию Моски. Стоя к
нему спиной, она сказала:
- Я приходила сюда каждую неделю и всякий раз смотрела на эту
фотографию. Помогала твоей матери готовить ужин, мы ели все вместе, а потом
садились здесь, глядели на эту фотографию и говорили о тебе. И так каждую
неделю в течение трех лет - словно приходили на кладбище. Но вот ты
вернулся, и на ней ты совсем на себя не похож.
Моска встал и подошел к Глории. Положив ей руки на плечи, он взглянул
на фотографию и сразу не мог понять, отчего она его так раздражает.
Голова откинута назад - он специально встал так, чтобы были видны
черные и белые диагональные нашивки на рукаве. Лицо смеющееся, совсем юное,
с наивным, беззаботным выражением. Мундир сидит как влитой. Стоя под
палящим южным солнцем, он, подобно тысячам других солдат, позирует для
памятной фотографии.
- Что за идиотская улыбочка! - сказал Моска.
- Не издевайся над ним! Ведь все эти три года у нас только и была эта
фотография. - Она помолчала. - Ах, Уолтер, знал бы ты, как мы плакали над
ней иногда, когда ты подолгу не писал, когда до нас доходили слухи о
потопленном транспортном корабле или о крупном сражении. В день высадки <6
июня 1944 года войска союзников открыли второй фронт в Европе высадкой
американских подразделений.> мы не пошли в церковь. Твоя мать сидела на
кушетке, а я не отходила от радиоприемника. Так мы и сидели весь день. Я не
пошла на работу. Я все настраивала радио на разные станции.
Как только одна станция переставала передавать новости, я находила
другую. Но там повторяли все то же самое. А мать сидела, сжимая платок в
руке, но не плакала. В ту ночь я спала здесь, в твоей комнате, в твоей
кровати, и взяла с собой эту фотографию. Я поставила ее на тумбочку и
пожелала тебе доброй ночи, а потом мне приснилось, что тебя нет в живых. Но
вот ты вернулся, Уолтер Моска, живой и здоровый, и ты совсем не похож на
этого парня с фотографии. - Она хотела улыбнуться, но заплакала.
Моска смутился. Он нежно поцеловал Глорию.
- Три года - немалый срок, - сказал он.
И подумал: "В день высадки я был в каком-то английском городке и пил.
Я пил с малышкой-блондинкой, которая уверяла меня, что впервые в жизни пьет
виски, а потом уверяла, что впервые в жизни легла в постель с мужчиной. Так
я отмечал день высадки - причем самым большим праздником для меня было то,
что я не участвовал в операции". Его так и подмывало рассказать Глории всю
правду - что в тот день он не думал ни о них, ни о том, о чем они сами
тогда думали... Но только заметил:
- Мне просто не нравится эта фотография... И еще не понравилось, что,
когда я вошел, ты сказала, будто я совсем не изменился.
- А разве не забавно, - сказала Глория, - что, когда ты вошел, ты
выглядел совсем как на этой картинке. Но потом я присмотрелась к твоему
лицу повнимательнее и поняла, что мне это только показалось и ты прямо на
глазах меняешься.
Мать крикнула им из кухни:
- Все готово! - И они пошли в столовую. На столе стояли все его
любимые блюда: свежий ростбиф, жареная картошка, зеленый салат и
здоровенный кусок желтоватого сыра. Скатерть была ослепительно белая, и,