"Марио Пьюзо. Арена мрака " - читать интересную книгу автора

своим мертвенно-бледным лицом, на котором застыло страдальческое выражение.
- Кончай вешать мне лапшу на уши, - сказал Эдди. - Я слышал, твоя
фройляйн носит брильянтовые брошки на пижаме.
Вольф рассвирепел:
- А где, интересно, она достала пижаму?
Все засмеялись.
Подошел официант, и Эдди заказал двойное виски.
Вольф кивнул в сторону эстрады и сказал:
- Мы-то думали, ты сегодня будешь сидеть в первом ряду.
- Ну нет, - ответил Эдди. - Я слишком культурный. Я был в опере. Бабы
там куда пикантнее.
Из соседнего зала высыпали офицеры - там кончилось представление. У
бара стало тесно.
Моска встал и предложил:
- Давайте пойдем поиграем немного.
Игорный стол плотно обступили офицеры. Стол представлял собой грубую,
наспех сколоченную конструкцию с четырьмя некрашеными брусками вместо
ножек, на которую было накинуто зеленое покрывало. Боковые доски в фут
высотой образовывали прямоугольное поле.
Сам полковник, небольшого роста, плотный, со светлыми ухоженными
усами, неуверенно бросал кости - маленькие кубики, казалось, просто
вываливались из его неумелой ладони. Среди играющих были в основном
летчики. Справа от полковника стоял его адъютант, не принимавший участия в
игре. Он смотрел, как играет полковник.
У адъютанта, молодого капитана, было невозмутимое открытое лицо. Его
улыбку можно было назвать привлекательной, когда в ней не было ничего
угрожающего. Ему нравилась должность адъютанта и та небольшая власть,
которая позволяла ему лично выбирать, кто из офицеров будет дежурить на
военно-воздушной базе - в частности, по выходным. Полковник полностью
полагался на него. Адъютант никому не спускал обид, но был по-своему
справедлив и мстил, только если была задета не его гордость, а честь его
мундира. Он ревностно следил за строгим исполнением устава во всех
проявлениях армейской жизни, и любое нарушение устава он считал величайшим
прегрешением. Любой, кто пытался чего-то добиться, минуя обычную иерархию
инстанций - этих узких тропинок, четко обозначенных на карте армейской
бюрократии, внезапно оказывался перегруженным всяческими поручениями, и
неважно, сколь усердным работником он был, эти поручения могли держать его
в напряжении несколько месяцев кряду. Он отправлял свою религию с
фанатизмом, присущим молодости: ведь он был не старше Моски.
Облаченный в белый сюртук официант стоял за небольшой стойкой бара в
дальнем углу комнаты. Когда играющие требовали выпивку, он готовил тот или
иной напиток, и тот, кто делал заказ, подходил к стойке, забирал стакан и,
вернувшись обратно, ставил его на неширокий деревянный бортик стола.
Вольф не играл и следил за игрой, сидя на табурете, а Эдди Кэссин и
Моска стояли у стола, зажатые со всех сторон зрителями. Когда настал черед
Эдди бросать кости, Моска заключил с ним пари. Эдди, осторожный игрок,
вытащил из портмоне долларовую бумажку почти с сожалением.
Ему пока везло: он выиграл пять раз подряд. Моска выиграл еще больше.
Поскольку они стояли рядом, после Эдди метал Моска: очередь шла по
часовой стрелке. Выигрывая и чувствуя себя очень уверенно, Моска выложил