"Эллери Квин. Чудо десяти дней" - читать интересную книгу автора

- С ним все в порядке. - Говард недоуменно огляделся по сторонам и
отодвинулся от стола. - Эллери, я могу позвонить по твоему телефону?
Эллери проследил взглядом, как Говард направился в его кабинет. Он не
закрыл за собой дверь, и Эллери задумался, стоит ли ее закрывать. Очевидно,
Говард заказал междугородний разговор, поскольку из-за двери какое-то время
не доносилось ни звука.
Эллери потянулся за трубкой, которую привык курить после завтрака, и
припомнил все известное ему о Говарде Ван Хорне.
А известно ему было немного, да и сведения относились к довоенной поре
их жизни за океаном. Прошло уже целое десятилетие. Они познакомились на
террасе кафе, расположенного на углу рю де ля Юшетт и бульвара Сен-Мишель.
Это был предвоенный Париж. Париж кагуляров* и populaires.** Париж той
невероятной выставки, когда нацисты с новенькими фотокамерами и
путеводителями высыпали на правый берег Сены, расталкивая бледных беженцев
из Вены и Праги с видом всемогущих сверхчеловеков и одновременно с жадным
нетерпением туристов, собирающихся посмотреть фреску Пикассо "Герника".
Париж непримиримых споров об Испании, в то время как за Пиренеями Мадрид
умирал, ожидая вооруженного вмешательства. Да, это был Париж накануне
падения, и Эллери искал в нем человека, которого знали под фамилией Ханзель;
но о той другой, давней истории, наверное, никто и никогда не расскажет. А
поскольку Ханзель был нацистом и лишь немногие нацисты, как считалось,
появлялись на рю де ля Юшетт, Эллери стал поджидать его в этом кафе.
______________
* Французские фашисты. (Здесь и далее примеч. пер.)
** Сторонники Народного фронта.

Там он и встретил Говарда.
Какое-то время Говард жил на левом берегу и чувствовал себя там
неуютно. На рю де ля Юшетт отсутствовала доверительная атмосфера, типичная
для других парижских кварталов в пору долгого и мучительного рождения линии
Мажино. Тревожная политическая обстановка гнетуще воздействовала на молодого
американца, приехавшего изучать скульптуру. Его голова была полна Роденом,
Бурделем, неоклассицизмом и чистотой линий греческих изваяний. Эллери
вспомнил, что тогда он пожалел Говарда. Все знают, что людям, попавшим в
незнакомый мир, бывает легче, если их хотя бы двое, и они уже не мучаются
прежней подозрительностью. Вот Эллери и предложил Говарду место за его
столиком на террасе. В течение трех недель они виделись постоянно, но в один
прекрасный день на этой террасе возник Ханзель. Он подошел сюда, со стороны
рю Сен-Северин, то есть "материализовался" из Франции четырнадцатого века, и
направился прямо к Эллери, и дружбе с Говардом настал конец.
Из кабинета послышался голос Говарда:
- Но, отец, у меня все нормально. Я тебе не лгу, понимаешь, не лгу
тебе, фигляр. - Затем Говард добавил: - Успокойся и дай отдохнуть своим
ищейкам. Я скоро вернусь домой.
В те три недели Говард взахлеб и с каким-то пугающим восторгом
рассказывал о своем отце. У Эллери сложилось представление о старшем Ван
Хорне как о человеке с железной грудной клеткой, сильной и могущественной
личности и настоящем герое - бесстрашном, с чувством собственного
достоинства, блистательном, гуманном, великодушном и немало пережившем.
Короче, как о замечательном, образцовом отце. Обширный перечень добродетелей