"Эллери Квин. Застекленная деревня" - читать интересную книгу автора

проницательный взгляд на судью.
Дом походил на хозяйку - такой же старый, чистый и наполненный яркими
красками, которые пламенели на ее полотнах. Жители Шинн-Корнерс, заполнившие
гостиную, казались посвежевшими и сбросившими с плеч тяжкий груз. Повсюду
слышались смех и шутки. Джонни понимал, что приемы в доме тетушки Фанни
Эдамс были лучом света в унылой деревенской жизни.
Старая леди приготовила кувшины с молоком и тарелки с выпечкой, а для
детей целые горы мороженого. Джонни пробовал оладьи с черникой и маисовые
лепешки, яблочное желе и виноградное масло. Потом были кофе, чай и пунш.
Хозяйка кормила его как ребенка.
Джонни провел с ней очень мало времени. Она сидела рядом с ним в
длинном черном платье с высоким воротником и без всяких украшений, за
исключением старомодных часов-медальона на тонкой золотой цепочке, размышляя
о том, какой была Шинн-Корнерс во время ее молодости и как старики любят
вспоминать былое.
- Молодые не могут жить прошлым, - улыбаясь, заметила тетушка Фанни. -
Жизнь все меняет, как ураган, а смерть орудует плугом и в век тракторов. Но
в переменах нет ничего страшного. В конце концов выживает самое лучшее - то,
что вы, очевидно, называете "ценностями". Но мне нравится идти в ногу со
временем.
- Однако, - улыбнулся в ответ Джонни, - ваш дом полон очаровательных
древностей. - Смерть, подумал он, остается невредимой даже посреди урагана.
Проницательные глаза блеснули.
- Но у меня также есть холодильник, современный водопровод и
электроплита. Мебель для воспоминаний, а плита говорит мне, что я еще жива.
- Я читал похожие слова о ваших картинах, миссис Эдамс, - сказал
Джонни.
- В самом деле? - Старая леди усмехнулась. - Значит, те, кто их пишет,
умнее, чем я думала. А то мне иногда кажется, что они говорят по-китайски...
Возьмите, к примеру, Бабулю Мозес.[12] Она прекрасная художница. Но она
изображает то, что помнит. Мне тоже нравится вспоминать - я могу до
бесконечности говорить о том, какая жизнь кипела в этой деревне, когда я
была девочкой. Но это только разговоры. Когда у меня в руке кисть,
воспоминания и разговоры меня уже не удовлетворяют. Я хочу изображать то,
что вижу. Если картина получается странной - хотя друзья Пру Пламмер
называют это искусством, - то потому, что я так вижу цвета и предметы, а
также, очевидно, потому, что я мало знаю о живописи.
- Вы действительно верите, миссис Эдамс, что на то, что вы видите,
стоит смотреть? - серьезно спросил Джонни.
Но она не смогла ответить на этот вопрос. Милли Пэнгмен подошла к ней и
что-то прошептала на ухо. Старая леди вскочила и воскликнула:
- Господи! В холодильнике его еще полно, Милли.
Она быстро вышла, а когда вернулась с очередной порцией мороженого для
детей, Джонни уже атаковала Пру Пламмер.
Это была худощавая леди более чем средних лет, с желтоватым лицом и
губами, которые она постоянно облизывала. На ней был щеголеватый летний
костюм бледно-лилового цвета, который выглядел столь же неуместно среди
просто одетых фермерских жен, как выглядела бы картина Мондриана[13] на
одной из стен комнаты. В ее ушах болтались два больших медных обруча, а
шарфик из батика, повязанный вокруг седеющих волос, кокетливо свисал на