"Эллери Квин. Застекленная деревня" - читать интересную книгу автора

в сотне ярдов от здания окружного суда. Но иногда Расе Бейли отвозил его на
уик-энды в Шинн-Корнерс, где Милли Пэнгмен открывала старый дом,
проветривала постели, смахивала пыль с древней мебели и готовила еду, как
будто ферма Пэнгменов по другую сторону дороги не имела к ней никакого
отношения. Возможно, думал Джонни, это как-то связано с тем, что улица,
которую Милли приходилось переходить, чтобы попасть в дом судьи, называлась
Шинн-роуд. Не говоря уже о том, что то же имя носила бесплатная школа,
которую окончили старшие дети Милли, Мерритт и Эдди, и которую с осени
должна была посещать маленькая Дебора. Поистине фамилия Шинн была
влиятельной фамилией в Шинн-Корнерс.
В двадцати милях от Кадбери кустарник на холмах сменился деревьями,
после чего дорога спустилась в болотистую низменность. Возле указателя "25
миль" они обогнули пруд, потом внезапно поднялись на холм, именуемый
Священным, и увидели лежащую в долине Шинн-Корнерс. В сумерках все выглядело
убогим - неухоженная земля, высохшее русло, где, по словам судьи, ранее
текла полноводная река, дома, некогда бывшие белыми. Когда Расе Бейли
высадил их в центре деревни на неподстриженной лужайке дома Шинна и повернул
"паккард" назад в Кадбери, чтобы оставить его в гараже Илайеса Уэрли на
неделю их пребывания в деревне, Джонни почувствовал уныние. Все
действительно отличалось от Кадбери. Впрочем, Кадбери был достаточно плох -
последнее место в мире, где можно рассчитывать найти ответ на что бы то ни
было.
Джонни улыбнулся про себя. Значит, еще не все потеряно.
- Вы упомянули убийство, - сказал он. - Полагаю, у вас наготове
внушительный список здешних преступлений такого рода?
- Тут ты припер меня к стенке, - признал старик. - У нас было одно
громкое дело в 1739 году - семнадцатилетняя девушка убила своего
новорожденного младенца, которого родила от дьякона, служившего в церкви в
северном углу, где твой отец был крещен и обвенчан и откуда его проводили на
кладбище. Потом был один труп во время Гражданской войны в результате ссоры
между аболиционистом[2] и демократом-волландигемцем.[3] И еще одно убийство
произошло всего лет пятнадцать тому назад... Полагаю, три убийства за двести
пятьдесят лет - не слишком впечатляющая статистика. За что, кстати, следует
благодарить Бога - надеюсь, Он продолжит удерживать руку Каина ad
finem.[4] - Судья посмотрел на панораму залитой солнцем деревни. - Так о чем
я говорил?
- О сложности убийства в новоанглийской глубинке, - напомнил Джонни.
- Ах да. Ты должен понять, что пуританский дух давит на нас, как газы
на больной живот. Как бы нас ни помешивали чужими ложками - из Нью-Йорка или
даже из Кадбери, - мы все равно не превратимся в водянистый суп.
Шинн-Корнерс застеклена, как теплица. Мы варимся в собственном соку, и
только если держать нос против ветра, можно почуять наш запах.
- Только не мой, - вздохнул Джонни.
- А кто говорит о тебе? - осведомился судья. - Ты так же далек от
Шинн-Корнерс, как азиатская холера. Не позволяй твоей фамилии вводить тебя в
заблуждение, мой мальчик. Ты невежда, и это исторический факт. Позволь
рассказать тебе кое-что о пуританской натуре, которую из тебя вытравили.
Пуританская натура сводится к одному - замкнутости. Не лезь в мои дела,
сосед, и я не буду лезть в твои. Конечно, если и пока не возникает угроза
всей общине. Тогда начинаются противоречия.