"Джулия Куинн. Тридцать Шесть Валентинок" - читать интересную книгу автора

кареглазой красавицы, в настоящее время вальсирующей с ним вместе. Крошечное
чувство вины вдруг проснулось в нем, как только он увидел ее, идущую через
бальный зал будто бы с какой-то целью, когда любой, кто посмотрел бы на нее
больше секунды, увидел напряженное выражение ее лица, боль, скрывающуюся в
ее глазах. Он вспомнил все пересуды светского общества по поводу Сюзанны
после того, как Клайв решил жениться на Харриет.
А ведь в этом не было ее вины.
Семья Сюзанны была, безусловно, респектабельной, но не титулованной и
не особенно богатой. И когда Клайв бросил мисс Бэлистер, обратив свое
внимание на Харриет, чей род был столь же древним, сколь велико ее приданое,
общество смеялось за спиной неудачницы и, как он полагал, возможно в лицо.
Ее называли алчной, чрезмерно честолюбивой, пытавшейся прыгнуть выше головы.
Не одна матрона высшего света - из тех, у кого дочери были не столь
обворожительны и привлекательны как Сюзанна Бэлистер - прокомментировала,
что маленькую выскочку поставили на место, и как вообще такие, как она,
смеют надеяться на брак с братом графа?
Дэвид считал весь этот эпизод довольно неприятным, но что он мог
предпринять? Клайв сделал свой выбор, и, по мнению Дэвида, выбор этот был
правильным. Харриет, в конечном счете, будет намного более хорошей женой его
брату.
Однако Сюзанна оказалась невинной участницей скандала. Она не знала,
что Клайва обхаживает отец Харриет, или что Клайв посчитает, что
миниатюрная, голубоглазая Харриет несомненно будет прекрасной женой. Клайв
должен был объясниться с Сюзанной прежде, чем поместить объявление в газете,
и, даже если он был настолько труслив, чтобы предупредить ее лично, ему без
сомнения не следовало делать объявление о помолвке на балу у Моттрэмов
прежде, чем уведомление об этом появилось в "Таймс". Когда Клайв стоял перед
маленьким оркестром с бокалом шампанского в руке и произносил свою радостную
речь, никто не обратил внимание на Харриет, стоявшую рядом с ним.
Сюзанна была главной достопримечательностью, Сюзанна с ее приоткрытым
от удивления ртом и глазами убитыми горем. Сюзанна, которая так старалась
выглядеть сильной и гордой до тех пор, пока она, наконец, не покинула бал.
В течение многих недель, даже месяцев, ее лицо, исполненное страдания,
стояло перед глазами Дэвида, пока медленно не стерлось, забытое среди
ежедневных забот и повседневной рутины.
До этого момента.
Пока он не заметил ее, забившуюся в угол, притворяющуюся, что ее
совершенно не интересуют Клайв и Харриет, окруженные компанией
доброжелателей. Она была гордой девушкой, как он мог заметить, но гордость
могла поддержать человека лишь до тех пор, пока ему не захочется убежать и
остаться в одиночестве.
Он не удивился, когда она, наконец, начала пробираться к двери.
Сначала он хотел позволить ее уйти, возможно, даже отойти в сторону,
чтобы она не заметила свидетеля ее бегства. Но затем, в результате несколько
странного, непреодолимого импульса, его ноги вынесли его вперед. Он мало
заботился о том, что теперь она подпирала стену в бальном зале. В светском
обществе всегда были желтофиоли, и почти всегда находился кто-то, кто
исправлял ситуацию.
Но Дэвид был Мэнн-Формсби до самых кончиков ногтей, и если и было
что-то, чего он не мог вынести, так это того, что его семья кого-то обидела.