"Шарлин Рэддон. Навеки моя " - читать интересную книгу автора

заботу, которая светилась в ее глазах в тот момент. Наоборот, он впитывал
эту заботу всей душой, как сухая губка впитывает влагу, и чувствовал, как
какая-то крошечная часть его души возвращается к жизни, часть, которая
иссохлась за долгие годы ухода за больными родителями, часть, которую почти
погубила Хестер.
Желание обнять Эри, растворить ее в его изголодавшемся теле, предъявить
на нее права, и сделать ее своей было настолько сильным, что он едва усидел
на месте. Он не мог говорить, не осмеливался. Не осмеливался и пошевелиться.
Разве что отпустить вожжи и крикнуть: "Н-но!"
Повозка пришла в движение, и мир снова стал обычным до тех пор, пока
заднее колесо не занесло на скользкой грязи и их не понесло юзом в сторону
насыпи на берегу реки. Эри снова прижала руки ко рту и спрятала лицо у него
на плече. - Тише, тише, - вполголоса уговаривал лошадей Бартоломью.
Колесо прокрутилось несколько раз и наконец застряло в старой колее.
Эри выдохнула, выпрямилась и уронила руки на колени. Пристально глядя на
нее, снова ощутив возможность полностью управлять своими чувствами,
Бартоломью ободряюще улыбнулся ей.
- С нами все в порядке, - он положил свою большую руку в перчатке на ее
маленькую ручку и слегка пожал ее. - Я проезжал этот путь уже не меньше
десяти раз, причем в такую же погоду, и, как видите, я все еще жив и даже
рассказываю вам об этом.
Она выглянула из-под капюшона своего плаща и храбро ответила на его
улыбку. Он взвешивал в уме, стоит ли рассказать ей о возможностях выбора
пути, которые у них остались, и предоставить ей решать самой. Идеальным
вариантом, по крайней мере для него, было бы разбить лагерь у реки. Они были
бы одни. Дрянная погода исключала этот вариант; у них не было тента, у них
не было никакого укрытия, за исключением повозки и куска брезента, который
также не подходил для этой цели. Единственная оставшаяся возможность, помимо
остановки у Джона Апхема, заключалась в том, чтобы достичь Траск Хауса в
пяти милях впереди. Вне всякого сомнения, семейство Креншоу проявит
любопытство к тому факту, что он путешествует в обществе молодой женщины, но
они будут слишком заняты другими постояльцами, чтобы чрезмерно совать нос в
их дела, так что Бартоломью останется с Эри наедине большую часть времени.
Во всяком случае, до отхода ко сну. Это было больше, чем то, что бы ему дало
пребывание у Джона Апхема.
Вопрос заключался в следующем - насколько плоха дорога впереди? Темнота
не позволяла что-либо рассмотреть. Он не мог позволить, чтобы его стремление
остаться с Эри наедине подвергло ее жизнь опасности. Бартоломью уголком
глаза поглядел на нее, и его губы плотно сжались - он боролся со своей
совестью. Самое правильное было бы остановиться у Джона, как он и говорил.
Самое правильное было бы перестать считать Эрию Скотт своей.
Святые угодники, неужели он и впрямь так о ней думает?
Отрицать это было бы бессмысленно; его потребность в ней становилась
такой же насущной, как в еде или воздухе. Он пытался бороться с этим
чувством, но с того самого момента, когда он впервые увидел девушку, его
душа впитывала ее нежность и мягкость, и он потерял способность думать о
чем-либо еще. Она превратилась для него в пагубную привычку, худшую, чем
зависимость раненого солдата от морфия.
Его нерешительность пронесла их мимо Апхемов. Дорога становилась все
хуже и хуже. Инстинкт самосохранения подчинил себе его мысли, хотя время от