"Шарлин Рэддон. Навеки моя " - читать интересную книгу автора

ее приданое. Только это и имело значение. Ее дедушка, глава семьи, был
упрямым человеком, и он из чистого упрямства настаивал, чтобы мою мать
вынудили выполнить условия соглашения с семьей ее бывшего жениха. Они бы
просто уплатили тому мужчине больше приданого, чтобы он принял будущего
ребенка как своего.
Голос Эри посерьезнел, выражение лица стало более строгим. Пока все,
что она рассказывала, было правдой. Горькой правдой.
- Итак, с помощью симпатизирующей им тетки, мой отец выкрал мою мать. В
то время множество греков эмигрировали в Египет, чтобы найти работу на
строительстве Суэцкого канала. Папа надеялся, что их отъезд из Греции
положит всему конец и их оставят в покое. Ему и в голову не приходило, что
кто-то может последовать за ними. Но мой прадедушка послал одного из моих
дядьев вернуть ее назад и покарать отца. Потребовалось время, чтобы
выяснить, куда они уехали, и еще больше ушло на то, чтобы выправить паспорт
и последовать за ними. Через посольство мой отец узнал, что за ним
отправился мой дядя, и они снова бежали. В конце концов мама и папа
остановились во Франции, где я и родилась. Когда дядя Ксенос выследил их и
там, они бежали в Великобританию, а потом в Америку. Папа сменил имя со
Скотта Джефферсона на Джеффри Скотта. Какое-то время он работал приказчиком
в магазине, чтобы сбить моего дядю со следа. Но его угнетало, что моя мать
живет практически в нищете, тогда как полученная им профессия позволила бы
им жить лучше. Дядя Лу работал в юридической фирме, обслуживающей владельца
этого магазина. Когда он узнал, что мой отец получил подготовку в области
юриспруденции, он убедил его стать своим компаньоном. Мне тогда было
одиннадцать. С тех пор прошло много времени, и родители считали себя в
безопасности.
Эри шмыгнула носом, и Бартоломью заметил следы слез, блестевшие в свете
камина у нее на щеках.
- Я не знаю, что задержало дядю Ксеноса на такое долгое время, но две
недели назад он появился в папиной конторе. Когда папа... - Эри ударила себя
по лбу, как бы наказывая себя за то, что сказала слишком много, рассказала
Бартоломью почти всю правду. Она вскочила на ноги и принялась ходить
взад-вперед, сплетя пальцы и с усилием заставляя себя продолжать.
- Когда дядя Ксенос узнал, что мама и отец уже... ушли, он спросил, где
можно найти меня. Я теперь сирота, Бартоломью, не замужем и совсем одинока -
если не считать моих греческих родственников. Он собирался взять меня с
собой в Грецию и выдать замуж, чтобы поправить финансовое положение семьи и
вернуть то, чего лишила их моя мать. Что мне оставалось, как не убежать?
Если я должна выйти замуж за незнакомца, я бы предпочла, чтобы он был
американцем и, - она ударила себя в грудь, - человеком, которого я выбрала
сама.
Повернувшись к Бартоломью, Эри увидела, что тот просто потрясен ее
рассказом. Затем его густые черные брови нахмурились, это придало ему такой
грозный вид, что ее дядя наверняка побежал бы без оглядки назад в свою
Грецию, если бы увидел Бартоломью в этот момент.
- Ваш дядя собирался принудить вас уехать вместе с ним? - он поднялся
на ноги и сейчас возвышался над ней, застыв от бешенства и чего-то еще, чему
она не могла подобрать определение.
Эри замерла, загипнотизированная выразительностью его взгляда.
Бартоломью посмотрел на нее, и гнев его угас. Он взял ее руки в свои и нежно