"Шарлин Рэддон. Навеки моя " - читать интересную книгу автора

зная, что они ему не понравятся. Когда Бартоломью сел за стол, Эри наклонила
голову, разглядывая его из-под густых ресниц. Она приняла решение: она не
может рисковать браком с мистером Монтиром, придется рассказать полуправду.
- Чтобы понять все, - начала она, - вы сначала должны получить
представление о том, как мыслят греки. Я уже говорила вам, что моя мать
должна была выйти замуж за другого человека. Ее семья уже выплатила ее
приданое - домашнюю утварь. Лучшим приданым была бы земля, но у них ее едва
хватало, чтобы выращивать себе еду и пасти коз. Во всяком случае, все было
готово к свадьбе. До тех пор пока мама не объявила, что она беременна мной.
Услышав ее последние слова, Бартоломью, который в этот момент сделал
глоток кофе, поперхнулся, расплескав коричневую жидкость по своей белой
рубашке. Он овладел собой и снова сел прямо.
- Нет, я законнорожденная, - Эри улыбнулась, увидев выражение ужаса на
его лице. - Папа женился бы на маме раньше, но на все понадобилось время,
поскольку он не был гражданином Греции. Я знаю, что большинство людей
посчитают позором то, что она отдалась ему немножко раньше времени. Святые
угодники, если бы они узнали, что вы и я спали в одном доме, моя репутация
погибла бы, несмотря на то, что между нами абсолютно ничего не было! Но мама
сказала, что когда ты влюблена, (а я думаю, что начинаю влюбляться в тебя, -
подумалось ей) приличие и общественная мораль ничего не значат. Она никогда
не жалела о том, что сделала, и она наказывала мне никогда не упускать
случая найти свою настоящую любовь, довериться своему сердцу, отдаться
любви, и пусть она несет меня туда, куда суждено!
Бартоломью покачал головой при виде ее восторженного лица:
- Даже если так, она, наверняка, предупреждала вас, чтобы вы не
позволяли мужчинам никаких вольностей. Разве она не говорила вам, что
некоторые мужчины будут говорить и делать что угодно, лишь бы получить от
вас то, что им нужно?
- Да, но еще она сказала, что я буду знать сама, когда это можно будет
сделать, а когда нет.
Боже милосердный, да разве есть на свете женщина более чистая, чем она?
Какая-та часть его души устрашилась, но другая была просто очарована. Он не
мог удержаться: взяв ее за подбородок, он приблизил ее лицо к своему и
сказал грубовато: - Вы позволили мне вольности, маленькая нимфа, и вы
прекрасно знаете, что это было неправильно. - Я не думаю, что это было
неправильно.
Да, это было самое правильное из того, что он когда-либо сделал, но
Бартоломью не рискнул произнести это вслух. Он отпустил ее и сел прямо:
- Я полагаю, мы отклонились от темы нашего разговора.
- О да! - Эри устроилась поудобнее, подобрав колени, расправив юбку
колоколом вокруг себя, так что из-под нее едва выглядывали ножки в черных
чулках.
- В тысяча восемьсот двадцать первом году, - начала она, - когда греки
сражались с турками за свою независимость, женщины одной маленькой горной
деревушки взошли на вершину высокого утеса и, подняв над головой руки, как
будто танцуя свадебный танец, прыгнули со скалы - они предпочли разбиться
насмерть, чем потерять честь от рук турецких солдат. Видите ли, честь для
грена превыше всего. Обесчещенная женщина навлекает позор на всю свою семью.
Для семьи моей матери не имело значения, что папа любил ее и собирался на
ней жениться. Она была обещана другому мужчине, греку, который уже получил