"Карл Радек. Что дала октябрьская революция." - читать интересную книгу автора

угрюмая Россия, в которой даже эстетические наслаждения распределялись по
карточкам, - понятно не отражают настроения пролетариата. Рабочие люди -
это реальные люди, люди твердых фактов. Они знают, что переход от военного
коммунизма к новой экономической политике, при которой вынутый из
нафталина буржуа щеголяет по городу, что этот переход не означает изгнания
из коммунистического рая. Этот рай существовал только в наших мечтах, он
не был ни один день кровью и плотью, и рабочие массы великолепно
разбираются в твердых необходимостях жизни и они соглашаются на то, что
нужно; и всякая фабричная труба, которая задымилась благодаря новой
экономической политике, и всякий лишний кусок хлеба, который получает
теперь рабочий ребенок, считается рабочим плюсом. Но если этот
реалистический учет необходимости есть доказательство зрелости передовых
отрядов пролетариата, то его беспокойство по поводу пути, на котором мы
теперь находимся, является залогом наших будущих побед. Русский
пролетариат согласится на новую экономическую политику только постольку,
поскольку она останется новой экономической политикой Советского
государства, а не перейдет в старую экономическую политику капитала. Если
мы при помощи новой экономической политики, даже делая уступки
международному капиталу, сдавая в аренду значительную часть фабрик,
удержим основное, соберем снова разбросанных по деревням фабричных
рабочих, если Советское правительство, помня твердо о том, что оно
является правительством рабочего класса, сумеет при новой экономической
политике защищать его интересы, то ближайшие годы будут годами мобилизации
рабочего класса, будут годами большего укрепления Советской России и
коммунистической партии. Но пределы наших уступок определены, определены
чувством рабочих, что не только не допустима капитуляция, но не допустим и
"спуск на тормозах", который так нравится сменовеховцам.
Русская революция - первая пролетарская революция, и то революция в
отсталой крестьянской стране. Если пока что продолжающаяся изоляция
Советской России принуждает нас к сочетанию капитализма с социалистическим
строительством, то необходимость этого сочетания является тем более
строгим законом благодаря крестьянскому характеру страны и ослаблению ее
хозяйственных сил. Это сочетание, понятно, кажется парадоксом людям
исторических схем, людям, исторические знания которых исчерпываются
делением истории на античную, средневековую, новую и новейшую. Можно
парадоксально сказать, что история не знает ничего кроме сочетаний, что
чистых типов нет, и если бы профессора не были породой людей из натуры
глупых, то, наверно, никогда не было бы спора между проф. Бюхером и
Майером: существовало ли в Греции и Риме натуральное хозяйство или
денежное, ибо существовали одновременно и натуральное, и денежное. Но так
как профессора глупы, то мы принуждены дискуссировать с меньшевистскими
профессорами, споря с Данами и Мартовыми насчет того, возможно ли
сочетание при диктатуре пролетариата начал социализма и начал капитализма.
Оно возможно, потому что оно существует, о его возможностях мы будем много
лет дискутировать не с Данами и Мартовыми, что больших затруднений не
представляет, а с капиталистическими трестами, которые будут пытаться нас
задушить и которых мы будем пытаться использовать для того, чтобы их
работу употребить на наше социалистическое строительство.