"Анатолий Радов. Достоевский FM (сборник рассказов)" - читать интересную книгу автора

насмерть. Леха же залазил на дерево и оттуда ругался запрещенными для
тогдашнего нашего возраста словами, за что дед швырял в него камни.
Заканчивалось это всегда одним и тем же, деда уводили и улаживали спать
сердобольные соседи, а Леха возвращался в нашу компанию, еще какое-то время
продолжая матюкаться, а мы жадно его слушали. Именно он рассказал нам все о
сексе, когда нам было по семь лет. Колька-баптист был молчаливым и немного
грустным, словно ему было стыдно за то, что его родители верующие. А может
он стеснялся своей фигуры. Коля был полноват. Но иногда на него словно
что-то находило, и он беспрерывно смеялся, рассказывал какие-то смешные
вещи, предлагал всякие дурацкие забавы, и было видно, как он мается в
поисках какого-то настоящего, интересного дела. Но это продолжалось недолго.
Вскоре он снова успокаивался, и как будто прятался обратно в себя, и только
теперь я понимаю, насколько он был умен, и начинаю сомневаться, что лидером
был Серега. Втроем они были закадычными друзьми.

Я же для них был немного чужим, городским, только приезжающим
отдохнуть. Поэтому иногда они забывали зайти за мною с утра, собравшись на
какую-нибудь очередную детскую авантюру, и в такие дни я был один, и со мною
происходили всякие странные вещи, вроде того случая с убитыми коровами и их
мертвыми глазами. Но когда они брали меня с собой, дел у нас было хоть
отбавляй. Мы воровали яблоки в саду за рыбхозом, пугая друг друга сторожом,
у которого было ружье заряженное солью, мы ходили купаться на речку, мы
лазили по меже, которая соединяла все огороды одной стороны улицы, и
объедались клубникой, черешней, крыжовником и всем, что к моменту нашего
налета успело созреть, или хотя бы перестало быть до несъедобности кислым.
За это нас не очень-то любили соседи, и очень часто жаловались на нас нашим
старшим. И снова пьяный дед бегал за Лехой, а тот матерился на всю улицу,
Кольку закрывали в своей комнате на целый день, и тогда мы вдвоем с Серегой
либо копошились в какой-нибудь куче песка, либо читали приключенческие
книги. Но обычно уже к вечеру все становилось на свои места. Лехин дед спал
мертвецким сном, храпя на весь дом, Кольку выпускали досрочно-условно до
следующей нашей проделки, и тогда мы собирались вчетвером на большом бревне,
лежавшем в конце улицы и разжигали костер.

К нам присоединялись Серегины сестры, девятилетняя красавица Маринка с
соседней улицы, в которую мы все были влюблены, и пара-тройка местных
карапузов от четырех до шести, которых мы любили пугать страшными байками.
Рассказывали мы их с душою, и надменно посмеивались, когда карапузы
испуганно жались друг к другу, а девчонки глубоко вздыхали, округляя глаза.

- Я вам честно говорю - начинал Леха - Я ничего не выдумал, это и на
самом деле было. И было это в нашем селе. Недалеко от нашей улицы - говорил
он небрежно, показывая рукою куда-то во тьму, и карапузы придвигались
поближе друг к другу, а девчонки пугливо вздрагивали.

- Помните бабу Шуру? - продолжал он - Которая жила, где сейчас
Белоусовы живут, в том доме. А было бабе Шуре уже лет восемьдесят.

Мы с пацанами едва слышно хмыкали. В прошлый раз бабе Шуре было
семьдесят пять, а в позапрошлый семьдесят, но девочки и карапузы эту историю