"В.Редер. Пещера Лейхтвейса, том 1 " - читать интересную книгу автора

него и как-то сразу оборвалось, окончившись тихим стоном. Он тяжело
вздохнул, по лицу пробежала судорога, глаза снова гордо заблестели, и он,
решительно подняв голову, крикнул голосом, полным тоски и отчаяния: - Да нет
же! Убейте лучше меня! Покройте навеки позором! Сгноите в тюрьме! Но вы не
вырвете у меня моей тайны. Палач! Наноси скорее обесчещивающие меня удары.
Несчастный сам осудил себя этим, он произнес себе приговор.
Палач ударил его по лицу связкой прутьев семь раз подряд. Ни одним
криком, ни одним движением осужденный не отозвался на это позорное
оскорбление; казалось, будто он окаменел или умер, и только скатившаяся по
бледной щеке слеза была свидетельницей горя, разрывавшего на части его
сердце.
В толпе поднялся глухой ропот. Послышались полуподавленные проклятия.
Среди тысячной толпы не нашлось ни одного человека, который решился бы
использовать разрешение, данное приговором суда, и оскорбить несчастного
юношу бранным словом, не говоря уже о побоях.
Площадь быстро опустела. Жители спешили уйти от тяжелого зрелища, тем
более что был рыночный день и прибывшие из окрестных деревень крестьяне
разложили уже на рынке свои товары. Почти совсем рядом с осужденным у
позорного столба, на выступе стены, поместился палач. Он должен был остаться
здесь до полудня следующего дня, пока за преступником явятся полицейские
солдаты и отведут его в тюрьму. Висбаденский палач - все его звали Красным
Мартином, хотя на самом деле фамилия его была Фукс, - казалось, о чем-то
задумался и безучастно смотрел на пустую теперь площадь, подперев голову
рукой.
Но вдруг он встал, окинул пытливым взглядом замки на цепях осужденного
и начал возиться с оковами на его шее, как бы стягивая их покрепче. При этом
он наклонился к уху Лейхтвейса и прошептал:
- Бедный Гейнц, прости меня. Я не мог поступить иначе. Что делать -
ведь я только палач.
Лейхтвейс встрепенулся, как бы внезапно просыпаясь:
- От души прощаю тебя, - шепнул он в ответ.
- Спасибо, милый. Ты не раскаешься в том, что пожалел палача. Одному
Богу известно, как я страдаю, исполняя мое презренное и кровавое дело... Но
она этого хочет... Она заставляет меня заниматься этим позорным ремеслом...
Ты ведь хорошо знаешь, о ком я говорю?
- Конечно. О твоей жене, рыжей Адельгейде, - отозвался с презрением
Лейхтвейс. - Да, я знаю, что она тебя, честного человека, покрыла позором.
Она, правда, прекрасна собой, но порочна и лукава. Тебе следовало бы бежать
от нее, Фукс. Этот демон в образе женщины погубит твою душу.
Палач тяжело вздохнул.
- Не могу!.. не могу... - глухо простонал он. - Я весь в ее власти, я
должен остаться палачом до тех пор, пока она этого желает. - Но, тише...
сюда едут какие-то всадники.
Лейхтвейс быстро взглянул в ту сторону, куда указывал палач. Вдруг
брови его нахмурились и глаза засверкали ненавистью.
- Это мой смертельный враг едет сюда, чтобы надругаться надо мной и
унизить меня, - пробормотал он дрожащим от злобы голосом. - Я чувствовал,
что гордый граф Сандор Батьяни не упустит случая сорвать на мне злобу. И я
должен молчать!.. Я беспомощен, бессилен и осужден переносить молча
оскорбления от этого наглого венгра. Я лишен возможности защищаться или