"В.Редер. Пещера Лейхтвейса, том 3 " - читать интересную книгу автора

прежде на мельнице, вдруг бросил дело и заявил, что соорудит собственную
мельницу, если отец не согласится на его брак с Ганнеле. И действительно,
Отто пригрозил своему отцу, что откроет вторую мельницу в Доцгейме, что
будет отбивать у отца покупателей и будет конкурировать с ним. И все это
из-за какой-то нищенки, из-за смазливой девчонки, из-за Ганнеле. Старый
мельник уже однажды хотел отомстить своему сыну, продав его за деньги
прусским вербовщикам, и если бы тогда случайно не вмешался Лейхтвейс, то
Отто неминуемо попал бы в казармы и в строй, а теперь, быть может, давно уже
был бы убит в каком-нибудь сражении. В те времена молодые солдаты служили
пушечным мясом, их выпускали в самый жаркий бой, где смерть была почти
неминуема. Старый мельник на самом деле и надеялся, что сын его погибнет
именно таким образом; вот почему он с улыбкой смотрел на деньги, полученные
от вербовщика, и нисколько не мучился угрызениями совести. Деньги эти он
присоединил к своему капиталу, который он пускал в ход для ростовщических
целей.
Мельницей своей старик уже почти совсем не занимался. Без помощи Отто
он никак не мог вести дело в прежнем виде. Рабочие, за которыми уже не было
строгого присмотра, портили ему кровь и, по его мнению, только даром деньги
получали. Старик перестал брать наемных рабочих и продолжал вести дело лишь
настолько, насколько ему позволяли его собственные силы. В сущности, ему и
не для чего было трудиться, так как деньги, розданные им под ростовщические
проценты, приносили ему достаточный доход. Вследствие этого дело падало все
больше и больше. Жернова пришли в негодность, крылья уже не вращались, крыша
провалилась. Но старый скряга скорее откусил бы себе палец, чем израсходовал
деньги на ремонт.
- С меня и дома достаточно, - говорил он, - детей у меня нет, а мой
единственный сын убит. Кто знает, где его сразила пуля, где его закопали в
землю?
Старик Резике пришел в ужас, когда в один прекрасный день до него дошли
слухи о том, что Отто жив и что он принадлежит к числу товарищей разбойника
Лейхтвейса. Старика обуял несказанный страх при этом известии. Еле держась
на своих старчески слабых ногах, он поплелся из трактира домой, заперся на
все замки, выстроил целую баррикаду из мешков с мукой и зерном, зарядил свое
старое ружье - словом, устроился на своей мельнице так, точно со дня на день
ему приходится ждать нападения и покушения на его жизнь. Старик дрожал от
страха перед собственным сыном. Он не мог не бояться его: если бы Отто на
самом деле отомстил бы ему, то это было бы только справедливо, и если бы он
уговорил своего атамана, Лейхтвейса, поджечь дом своего родного отца,
который продал его за деньги, то и за это его нельзя было бы упрекнуть. Но у
Отто никогда не было подобных мыслей. Правда, он презирал своего отца, но
мстить ему он не собирался, так как вовремя вспомнил пятую Заповедь. Старик
прожил несколько недель в страхе и трепете и испытал все муки, которые
испытывают люди с нечистой совестью. Он не выходил совсем из дома, питался
только наскоро захваченными запасами пищи, по ночам почти не спал. Когда
ветер бушевал и тряс ветхое здание мельницы, старик вскрикивал и хватался
дрожащими руками за ружье, ожидая нападения своего сына. С течением времени
он успокоился. Он убедился, что никто не собирается нападать на него, и что
Отто, по-видимому, сам избегал посещений Доцгейма. Тогда старик стал днем
выходить из дома, а затем снова принялся за прежний образ жизни: по ночам он
запирал дверь на задвижки и принимал всевозможные меры для того, чтобы не