"В.Редер. Пещера Лейхтвейса, том 3 " - читать интересную книгу автора

Француз отказался, дерзко объявив, что он не подсудимый. Но
председатель настойчиво потребовал этого, и Дюфур волей-неволей принужден
был подчиниться. К удивлению присутствующих, эксперты на этот раз, не
колеблясь, признали надпись на вазе совершено сходной с почерком француза.
- Это далеко еще не все, - заговорил торжествующий англичанин,
поглядывая на позеленевшего от злости Дюфура, - я докажу, что только
специалист, хорошо знакомый с фарфоровым производством, мог вырезать надпись
на вазе, так как неопытная рука, несомненно, повредила бы хрупкий материал,
из которого она сделана. И этот специалист не подсудимый, а Дюфур. Я
утверждаю, что надпись на вазе сделана им. Мотив его поступка совершенно
ясен: неудачное сватовство. Вероятно, каким-нибудь путем ему стало известно,
что король собирается соединить влюбленную пару, и вот, чтобы расстроить эту
свадьбу, француз прибегнул к такому нечестному приему.
Подобного оборота дела Дюфур никак не ожидал. Он едва владел собой. Не
будь даже против него стольких доказательств, его внешность достаточно ясно
говорила о его виновности. Доведенный до отчаяния, он признался, что сам
сделал надпись на вазе перочинным ножом, который нашел рядом, чтобы
расстроить брак офицера с молодой графиней.
- Каналья! - громко раздалось в одной из лож, и в ту же минуту портьера
отдернулась.
Взбешенный король предстал перед всеми. Дюфур с воплем бросился на
колени. Фридрих, выйдя из ложи и даже не взглянув на него, подошел к
подсудимому и пожал ему руку, а затем выразил свою благодарность суду и
присяжным за честно исполненную ими обязанность, прибавив, что с этих пор
все обвиняемые в Пруссии будут судиться только судом присяжных. Молодого
офицера король сам подвел к покрасневшей, как зарево, графине, соединил их
руки, назвав их женихом и невестой. Обернувшись, он резким голосом произнес:
- Преступника сослать на десять лет в Шпандау в каторжные работы.
Уберите этого каналью прочь!
Судебные приставы схватили воющего и визжащего Дюфура и потащили вон из
зала.
Так закончилось первое заседание суда присяжных в Пруссии. И теперь,
когда где-нибудь в Германии собираются выборные судить своих
соотечественников, над ними витает тень Великого Фридриха, простирая над их
головами руки, с благословением на справедливый суд. Но в то время, о
котором идет наш рассказ, благодетельное учреждение Фридриха Великого еще не
было введено в других частях Германии, и когда в Пруссии пытки были уже
отменены, в герцогстве Нассауском они процветали. Советник уголовной палаты
Преториус, которому герцог поручил следствие над исчезновением Иоста
Эндерлина, особенно любил этим способом вымогать признание у подсудимых.
Беда, если у Преториуса возникало против кого-нибудь подозрение: он не
успокаивался до тех пор, пока не добивался подтверждения своих подозрений и
не заключал сознавшегося под пыткой в тюрьму или не возводил на эшафот.
Преториус был человек ума острого и проницательного и в теперешнее время,
может быть, оказался бы прекрасным и справедливым судьей, но, как сын своего
времени, он держался тех же воззрений, как и все ученые юристы XVIII
столетия.
Рыжий Иост исчез, и советник Преториус должен был во что бы то ни стало
узнать, куда он девался. Это была нелегкая задача, потому что Иост
пользовался всеобщей ненавистью. Как же узнать, кто именно выместил на нем