"Андрей Раевский. Конец игры ("Игры демонов" #2) " - читать интересную книгу автора

войны - свой. При наложении такие фигуры получаются...
- Что ж, посмотрим!... Подводные скалы, говоришь? А ну, покажи. -
Красная грива нырнула под воду, и белёсый струящийся клубок последовал за
ним.

* * *

За несколько дней до входа в Лаганву императорских войск офицеры
городского гарнизона Ордикеафа, арестовав правителя и верхушку городского
собрания, открыли ворота стоящим у стен отрядам Данвигарта. Это был
последний крупный тактический успех сатрапа, немало упрочивший его позиции.
Потеря богатого и хорошо укреплённого Ордикеафа чувствительно ослабляла силы
городской коалиции. Данвигарт же, напротив, получил в лице городского
гарнизона сильное подкрепление и надёжную оборонную позицию в случае
отступления. Впрочем, когда стало ясно, что придётся иметь дело с войсками
метрополии, о том, чтобы отсидеться за городскими стенами, мечтать уже не
приходилось. Здесь могла спасти только решительная победа. Но уверенности в
ней не было. Несколько дней мятежный сатрап бездействовал, почти безвылазно
пребывая в своей ставке. Часами проводя время на ложе, устланном
драгоценными мехами, он, запуская руку в шелковистые волосы одной из
многочисленных наложниц, мучительно обдумывал ситуацию, ожидая услышать
подсказку богов. Искушение бросить всё и бежать из Лантрифа на Ордимолу с
чем есть было велико. Но когда ему сообщили, что Лантриф блокирован
императорской эскадрой под командованием Талдвинка, Данвигарт понял, что
решающей битвы не избежать. О том, чтобы прорвать морскую блокаду, не могло
быть и речи. Хорошо, что известие о блокаде застало его ещё в ставке, а не
по дороге в Лантриф. А когда вскоре стало известно о поджоге кораблей в
порту, он даже почувствовал странное облегчение: теперь ни при каких
обстоятельствах ему не придётся связываться с морем.
Данвигарт боялся моря. Особенно ночного. Он боялся чёрной,
поблёскивающей в свете луны, бездонной водной стихии, воплощением которой
был Талдвинк. Лишь однажды видел Данвигарт адмирала во время боя. Но с тех
пор страшное видение неотступно преследовало его, являясь со всей физической
остротой и ясностью деталей. Ему слышался треск ломающихся корабельных
досок, беспомощное скольжение ног по вздыбленной палубе и свинцовые объятья
холодной воды. А дальше - что-то неразличимое, поднимающееся из тёмной
глубины в ответ на судорожные барахтанья. Невидимые зубы отхватывают ноги.
Боли почти нет, но сердце выскакивает из груди от ужаса и отчаяния. Открытый
в судорожном крике рот захлёбывается горькой жижей, мутная водяная завеса,
колеблясь, смыкается над головой, и последнее, что различает глаз там,
наверху, - это Талдвинк, его невозмутимый равнодушно-презрительный взгляд,
провожающий его, Данвигарта, уход в небытие с высоты палубы флагманского
корабля.
Много раз отгонял он это жуткое видение, но оно неизменно возвращалось,
расцвечиваясь новыми болезненными подробностями. Нет! Только не море! Что же
оставалось? Бежать в Энмуртан было глупо. Данвигарт прекрасно знал цену
дружбы тамошних заправил. Они любили его богатого и сильного. А попади он к
ним, спасаясь от Андикиаста, - они тут же преподнесут императорскому
полководцу его голову на золотом блюде - лишь бы их самих не тронули.
Тактика увиливания от боя и изматывания противника в данном положении тоже