"Борис Маркович Раевский. У нас на дворе (рассказы) " - читать интересную книгу автора

- Неправильно, говорю, что одна. "Мертвый в гробе мирно спи". А живой -
он живой и есть...
- А сами вы? - тихо сказал Витька.
Он уже знал, что мастер одинок: жена и сын погибли в блокаду.
- И я - неправильно, - согласился Сергей Иванович. - Домой приду, хоть
со столом беседуй.
Поговорили о школе, о кино. Обнаружилось: Сергей Иванович любит кино не
меньше Витьки. Сразу сошлись, что "Дело Румянцева" мировая картина. И "Летят
журавли" - тоже. А вот насчет "Платы за страх" мнения разделились. Сергею
Ивановичу очень нравилось; Витька считал, что неплохо, но скучновато.
Часам к десяти вечера клей с пластинки полностью удалили.
- Еще как будет со звуком, - беспокоился Сергей Иванович. - Жаль,
прокрутить не на чем.
Витька не потащил пластинку домой: еще повредят по дороге. И все равно
ведь надо перезаписать. А ателье "Говорящее письмо" тут, неподалеку.
На следующий день после уроков он опять поехал к Сергею Ивановичу. Взял
пластинку, завернутую в мягкую фланель.
- Ну, - протянул руку мастер, - желаю! Потом зайди, расскажи, как
звук...
Витька хотел сказать что-то хорошее, душевное, поблагодарить. Но вокруг
были люди. Он пожал руку Сергею Ивановичу и ушел.
В ателье с черной луной худощавая женщина встретила Витьку как старого
знакомого.
- Удалил? - спросила она. - Молодчага!
Витька прошел за ней в студию. Оказывается, там внутри стеклянной
перегородкой отделена особая комната - аппаратная. В ней уйма каких-то
приборов. Женщина взяла Витькину пластинку, положила на резиновую подкладку
проигрывателя. Это не обычный проигрыватель. Огромный, с массой каких-то
рычажков, кнопок, он совсем не похож на тот, который есть у Витьки.
"Ну? - волнуется Витька. - Как звук?"
И вот - знакомый шорох. Два слабых щелчка... Шипение, и сквозь него
такой родной, глуховатый с хрипотцой голос:
- Здравствуй, Феня, родная моя. С приветом к тебе из далекого
Зальценбурга твой муж...
Что-то сжимает горло Витьке, жмет так сильно, - кажется, задушит.
Витька отворачивается, чтобы эта худощавая седая женщина не заметила его
волнения. Впрочем, она не глядит на него. Не мигая смотрит она в стену,
обитую светло-бежевой клеенкой, "дырявую" стену, будто видит там что-то
важное, значительное.
Кое-где в пластинке провалы, звук словно срывается, игла скрипит,
скрежещет, но это длится лишь секунду. Потом опять все идет хорошо, звук
чистый, ясный. И опять - срыв. Не беда. Все слова понятны. А что и
непонятно, так Витька же наизусть знает. Главное, голос, родной, глуховатый
голос, вот он, живой, близкий!
Потом женщина налаживает аппаратуру и перезаписывает письмо на новую
пластинку.
- Деньги есть? - спрашивает она.
Витька кивает.
- Тогда плати. Вон касса.
И вот Витька уже дома. В портфеле у него две пластинки. Старую он