"Борис Раевский. В нашу пользу (рассказы)" - читать интересную книгу автора

он ощущал, как Викулайнен отбирает у него выигранные секунды. Отбирает не за
счет своей силы, не за счет умения, а лишь потому, что вдруг переменилась
погода и потянул этот хлипкий, промозглый ветерок.
"А может... И финну пришлось перемазываться?" - неожиданно мелькнула
радостная мысль. Но он тут же отверг ее: "Вряд ли... Викулайнен опытен и
привык к этим своим погодкам. А если и перемазался, то один раз".
Казалось, сама природа против Чапыжного.
Ведь пятьдесят километров - единственная дистанция, на которой
советские лыжники собирались дать бой скандинавам. Только здесь и только
Чапыжный имел шансы вырвать первое место. И вот, пожалуйста!..
"Что такое "не везет" и как с этим бороться", - вспомнил он любимую
шутливую присказку своего тренера.
И с горечью так сжал челюсти, что желваки вспухли на скулах. Да, уж
когда не везет, так хоть плачь...
Он шел с таким ожесточением, с таким яростным напором, как не ходил еще
ни разу. И все же чувствовал: все напрасно. Лыжи не скользили. Из тонких,
послушных, чутких к малейшему его желанию, настроенных как скрипка, они
превратились просто в две грубые, шершавые доски.
И тогда он сказал:
"Стоп, браток!"
Но ноги - тренированные, сухие ноги гонщика - не хотели
останавливаться, сами тащили его дальше. "Стоп!" - сердито приказал он себе.
Это было поистине героическое решение. Чуть не скрежеща зубами от злости и
обиды, он заставил себя в третий раз сойти с лыжни и снова стал тупой
стороной ножа полузамерзшими, мокрыми пальцами соскребать мазь. Глаза у него
запали, лицо посерело, осунулось, как после тяжелой болезни. Он словно даже
отощал. Да так оно и было: за какие-нибудь два часа гонки он потерял почти
три килограмма.
Пока он торопливо накладывал новый слой, мимо проскочили четыре
лыжника.
"Ничего, ничего", - успокаивал он себя. Необычайно развитое, как у всех
гонщиков, чувство времени, помимо его воли, где-то внутри него, как
метроном, отсчитывало секунды. Тридцать... сорок... пятьдесят... Полторы
минуты... Он кончил мазать и прыжком вернулся на лыжню. "Ну? Что теперь?"
Он боялся даже представить себе: что, если и сейчас он опять "не попал"
на мазь?!
Но нет! Уже через несколько секунд убедился: вот теперь хорошо! Лыжи
опять скользили легко. Он просто даже не ощущал их.
- Ровно! - сложив руки рупором, по-русски крикнул кто-то из
болельщиков. Вероятно, это был советский корреспондент или кто-либо из наших
тренеров. - Идешь наравне с Викулайненом!
Значит, шесть минут, которые были у него в запасе, шесть минут,
заработанных таким неимоверным трудом, теперь потеряны. Но Чапыжный не
расстроился. Даже обрадовался. Ему казалось, три остановки отняли больше
времени. Ровно? Ну что ж! Значит, борьба начинается сначала. Теперь, когда
лыжи так отлично скользили, Чапыжный был готов начать все сызнова. Ярость и
страстное желание победить кипели в нем. Оставалось, правда, всего
одиннадцать километров, а финн славился своим мощным финишем. Но Чапыжного
словно окрылило.
Километр за километром покрывал он, отбрасывая одного противника за