"Николай Раевский. Дневник галлиполийца" - читать интересную книгу автора

1 января.
Новый год. Настроение совершенно не праздничное. Вчера отслужили
молебен. В управлении дивизиона был ужин, но только для своих. Одно хорошо -
погода нас балует последние дни. Море не шелохнется. Солнце, особенно за
ветром, греет так, что кузнечики проснулись и стрекочут, как летом.
По горам ходить в шинели совершенно невозможно. Наверное, будет еще и
холодно, но пока вспоминаешь Пушкина:
Но наше северное лето
Карикатура южных зим...
Если искать известного символизма, то этот год должен пройти так же
тихо, как его первый день. Прошлый Новый год я встретил в Новороссийске.
Сидел без копейки денег и голодал. За несколько часов до полуночи
разразилась сильнейшая гроза, и весь 1920 год был полон потрясений. Хотелось
бы в 1921 не бывать так часто в соседстве со смертью. Иначе ее уже не
миновать.
7 января (25 декабря ст. ст.).
Ничего не записал за эту неделю. Отчасти потому, что поленился, отчасти
за отсутствием внешних событий. По-прежнему занимаюсь французским языком.
Через день профессор Даватц{28} ходит к нам и читает введение в анализ.
Высшую математику прохожу с интересом, но голова из-за отвычки работает с
трудом.
В общем, я все же очень доволен, что она занята и нет времени особенно
думать о будущем. Некоторые из-за этих дум совсем падают духом и только
мешают своим нытьем другим.
Вчера отправились в город наши беженцы (категористы). До сих пор сидят
на пристани, и никто их не кормит. Словом, злоключения начинаются с первых
же часов. Мое личное желание - переждать некоторое время, не занимаясь
физическим трудом, к которому я совершенно непригоден, и подучиться языкам.
В сфере умственной работы я берусь состязаться... а камень дробить или пни
корчевать - лучше сразу застрелиться.
Сегодня русское Рождество - такое же грустное, как и Новый год.
Обещают, правда, дать по две лиры, но пока мы их не видим.
14 января.
Вчера лагерь с большим подъемом встретил русский Новый год. Была тихая
теплая ночь - весенняя или зимняя - не знаю, как и назвать ее. Ярко светят
звезды, по всей долине горят костры, и, то замолкая, то усиливаясь, несется
"ура". Трещат выстрелы. Дежурные беспомощно носятся по линейкам, а пули
свистят точно на фронте, но летят, правда, в небо.
У меня не хватило денег (выдали по две долгожданных лиры, но я купил
белья, тетрадку, халвы, и ничего не осталось), чтобы присоединиться к одной
из пивших компаний. Пришлось сидеть в своем углу и не спать - шум, песни,
крики продолжались до глубокой ночи. По-моему, как ни тяжела для большинства
лагерная жизнь, а нервы понемногу отдыхают от войны и люди снова учатся
веселиться... После взаимных поздравлений компании отправились поздравить
другие батареи и пехоту. Все угомонилось только часам к трем. Больших
скандалов и несчастных случаев, кажется, не было. Интересно наблюдать
солдат - большинство живет только впечатлениями сегодняшнего дня. Дали 250
гр. консервов и 500 гр. хлеба - все веселы и довольны. Случайно запоздает
хлеб или консервов вдруг дадут всего 75 гр. - настроение сразу падает и
начинаются разговоры о скором прекращении "кормления".