"Николай Раевский. Дневник галлиполийца" - читать интересную книгу автора

курсов.
Савченко и Шевляков шутят, что, устраивая концерт-митинг, мы должны его
как-нибудь повежливее назвать.
Вчера встретил в "Детском саду" гимназиста Галлиполийской гимназии с
Георгиевским крестом на куртке. Ему лет 15, никак не больше. Расспросил,
откуда он и в какой части. Оказался Белозерский стрелок, доброволец из
Харькова. Рассказал мне, что из их гимназии в 4-х старших классах ушли на
войну все, за исключением евреев.
Наш "митинг" произвел значительное впечатление. Мы заседали на открытой
сцене на развалинах древнего акрополя. Народу было множество. Даватц говорил
о генерале Врангеле с искренним волнением. Как всегда в таких случаях, долго
кричали "ура". Вообще говоря, здесь, в городе, юнкера кричат "ура" аккуратно
каждый день.
В лагере, несмотря на все наши усилия, дело с "У.Г." как-то не
налаживается.
29 мая.
Сегодня по просьбе начальника дивизии вся наша группа ездила в лагерь.
Должно было состояться повторение заседания, устроенного в городе. Там
собралось, говорят, в театре 3000-4000 народа, но получилось крайне обидное
недоразумение. Назначили заседание в 18 часов, потом перенесли его на 17, не
успев предупредить нас. Мулы для вагонетки{45} были поданы не вовремя. По
дороге она сходила с рельсов раз пять. В результате мы приехали, когда
публика уже вся разошлась. На душе остался ужасно неприятный осадок.
Устроили, пользуясь случаем, пленарное заседание Высших курсов - лагерных и
городских. Я был приглашен присутствовать.
Во время этого заседания у меня впервые оформилась давно мелькавшая
мысль. Я предложил ходатайствовать перед командиром Корпуса о выделении всех
учащихся средне-учебных заведений, состоящих в частях, в отдельные команды,
курс которых соответствовал бы курсу четырех старших классов гимназии.
Полковник Савченко, полковник Безак (инспектор классов Сергиевского
артиллерийского училища) и другие отнеслись весьма сочувственно, но
попросили написать более подробный доклад.
30 мая.
Сегодня благополучно съездили в лагерь в автомобиле. По дороге
метеоролог просвещал нас насчет пинеобразных облаков, грозивших
основательным дождем. Накануне батюшка Сергиевского училища{46}, академик и,
видимо, очень начитанный человек, рассказал много интересных вещей о
древностях Галлиполи. В древностях я, впрочем, плохо разбираюсь, но что мне
страшно нравится, это орнаменты на турецком кладбище.
Сегодня на заседании было не особенно много народа, но все же не менее
тысячи человек. Сидел в одном из первых рядов и наш полковник С. До сих пор
С. достаточно враждебно относился к моим попыткам "общественной
деятельности", но после сегодняшней моей речи он был внимателен и любезен. Я
считаю, что мой доклад направлен не столько в сторону учащихся, сколько в
сторону начальства. На днях мне пришлось еще раз прочесть его в учебной
команде Артиллерийской школы. В более интимной обстановке (было человек 200)
как-то приятнее говорить. Мне во время последней части речи снова
вспомнились Каншин и Соколов. Я говорил искренне и, видимо, произвел на
молодежь некоторое впечатление. Г., по крайней мере, уверял, что "Вы,
господин капитан, теперь пользуетесь популярностью среди нас. Вас поминают