"Николай Раевский. Дневник галлиполийца" - читать интересную книгу автора

военных тем, несмотря на то, что дети за самыми малыми исключениями все
поступили из частей и годами жили войной. Оказывается, в гимназии ведется
систематическая борьба с "военщиной". Детей хоть на время стараются вернуть
к нормальной жизни и создают для них нормальную обстановку. После скитаний и
бесчисленных боев мальчики блаженствуют. Все почти - дети из сравнительно
обеспеченных семей - кадеты (14 чел.), гимназисты (большинство), реалисты.
Многие совсем отучились спать на кроватях, сильно "опростились", но не могу
сказать, чтобы участие в войне развратило их. Савченко говорит, что труднее
всего отучать их от ношения формы и отдания чести. Долгое время по вечерам
упорно переодевались в форму своих полков и батарей и "отчетливо" козыряли.
Теперь бегают босиком (отчасти из целей гигиенических, отчасти просто из-за
отсутствия обуви), в коротких бумажных панталонах и сильно декольтированных
блузах. Белье им запрещалось носить, так как в тропическую жару, которая
теперь стоит, оно только вредно.
Я думаю только, что при возобновлении военных операций дети снова
ринутся в строй, и никакими силами их тогда в гимназии не удержать. Война -
тот же опиум, и, раз ее попробовав, потом трудно удержаться.
14 июля.
Заканчиваю последние лекции по радиотелеграфу. Результаты курсов в
конце концов довольно плохие. Либо я недостаточно знаю дело, либо не умею
преподавать (школьное начальство находит обратное), либо слушатели слишком
мало работают, а может быть, и то, и другое, и третье вместе.
Утром ходил на кладбище, где заканчивают памятник. Торжественное его
открытие назначено на 16-е. По-моему, памятник много выигрывает благодаря
своей простоте. В противном случае он был бы только моделью большого
сооружения. Очень удачна надпись на четырех языках - русском, французском,
греческом и турецком. Со времени смерти Каншина и Соколова глаза у меня на
мокром месте каждый раз, как бываю на военных кладбищах. Сегодня, смотря на
могилу Шифнер-Маркевича{73}, я опять чуть не разревелся. Необычная даже в
добровольческое время картинка - строят памятник, таскают камни и цемент
вместе офицеры и солдаты. Отношения, видимо, в этой команде отличные. Так,
понемножку, пересоздаются нравы Армии. В будущем, когда все придет в
нормальный вид, офицеры будут, конечно, поставлены в приличные условия,
получат вестовых, но прежние полукрепостные{74} отношения вряд ли
восстановятся.
Сегодня расклеен приказ Кутепова: жена адъютанта кавалерийского училища
в присутствии мужа ударила вестового сковородкой. Подполковник за то, что
допустил "столь невоздержанное проявление характера своей жены", отчисляется
от училища и впредь лишается права иметь вестового.
15 июля.
Наконец экзамены нашего курса состоялись. В комиссию по радио вошли:
капитан Григорьев (лучший радиоспециалист корпуса), поручик Белогорский и я.
Чувствовал себя во время экзамена как в бане. Григорьев, совершенно не
считаясь с тем, что нашей целью было создать не радиоспециалистов, а людей,
имеющих понятие о радио, засыпал экзаменующихся вопросами, из которых на
некоторые, сознаюсь, я сам бы не смог ответить. Приходится сказать: "не
спросясь броду, не суйся в воду". Я бы, впрочем, и не совался, если бы
полковник А. в свое время иначе формулировал задачу.
Результаты печальные. На совещании Григорьев раскритиковал мою
программу вдребезги (хотя она, кстати сказать, составлена по соглашению с