"Мириам Рафтери. По вине Аполлона " - читать интересную книгу автора

восторг. Я заговорила с ней, но она, похоже, целиком ушла в себя и сейчас
раскачивалась в своем кресле все быстрее и быстрее, словно подталкиваемая
какой-то невидимой силой. С губ ее слетало какое-то неясное бормотание, и
когда я вновь обратилась к ней, она не ответила.
Мы с Аполлоном закончили наши дневные занятия в гимнастическом зале и
бежали трусцой домой, когда меня вдруг охватило страстное желание свернуть к
Стюарт-хаузу. Я мысленно прикрикнула на себя, приказав забыть про этот
старый дом, который становился для меня просто каким-то наваждением, тем
более что очень скоро он должен был превратиться в гору опилок и щебня. И
однако меня не отпускала сумасшедшая мысль, что если там как следует
покопаться, то, возможно, удастся найти под полом тайник, в котором
кто-нибудь из Стюартов спрятал бумаги, представляющие сейчас огромную
ценность. Разумеется, подобная находка лишь приостановила бы казнь на
какое-то время, не более того. Но Виктория явно угасала, находясь в
последнее время по существу на грани двух миров. Сколько она могла еще
протянуть? Скорее всего, лишь несколько дней или, в лучшем случае, несколько
недель. Если бы только я могла приостановить приведение приговора в
исполнение до того, как она умрет, избавить ее от страданий...
Когда мы пробежали мимо трамвая на Калифорния-стрит и свернули на
Ван-Несс-авеню, Аполлон залаял. Мгновенно я почувствовала приступ
раздражения; если бы не эта проклятая собака, я могла бы сейчас сесть на
трамвай и через несколько минут быть уже дома. Время от времени я подумывала
о том, чтобы избавиться от этого уродливого источника беспокойства, но
всякий раз меня останавливала мысль, что этим я могу обидеть Викторию. Итак,
нравилось мне это или нет, я была накрепко связана с Аполлоном и была
вынуждена терпеть его общество.
Мы пробежали несколько кварталов с отреставрированными викторианскими
домами, в которых теперь размещались магазины розничной торговли и бутики.
Картины, которые открывались по пути нашему взору, были самыми что ни на
есть обычными: клерки, делающие покупки, рокеры-панки с английскими
булавками в ушах, нищий, выпрашивающий милостыню у дамы в мехах подле
модного салона-парикмахерской, педераст в женской одежде, прогуливающий
своего пушистого, выкрашенного в розовый цвет пуделя с розовым же бантом под
стать.
Обслюнявив мои кроссовки, Аполлон тут же устремился за пуделем, и я с
силой дернула за поводок.
- Идем, Ромео,- отругала я его.- Нас ждет работа. Сейчас совсем не
время заниматься любовью.
Итак, последнее слово осталось за мною. Так, во всяком случае, я
считала тогда. Истина же заключалась в том, что в ту минуту мы стояли на
пороге единственной величайшей любви в моей жизни. Стояли буквально. Подняв
глаза, я увидела прямо перед собой заколоченный Стюарт-хауз, который словно
ждал, когда мы его освободим. Солнце уже клонилось к закату, и на дорожке,
ведущей к дому, лежала отбрасываемая им мрачная тень. Сказать по правде,
этот старый особняк вызывал у меня дрожь. Но ради Виктории я постаралась
сдержать свое буйное воображение и, поднимаясь по широким, в трещинах
ступеням на веранду, заставила себя не обращать внимания на ползущие по коже
мурашки.
Мне не пришлось взламывать дверь, что меня несказанно обрадовало,
поскольку я была не совсем уверена в своей способности совершить этот подвиг