"Богомил Райнов. Элегия мертвых дней" - читать интересную книгу авторадемонстрируя силу воли, доказывал окружающим, что не боится стать рабом
презренной страсти, пропускал рюмочку - другую. Третий период вызревал незаметно и нередко уже в самом начале выливался в скандал. Во время очередного добропорядочного и невинного угощенья учитель в силу присущей человеку рассеянности переставал считать рюмки и ударялся в неизбежный запой. Пил весь день. И пытаясь вырваться из лап этого бодлеровского чудовища - скуки, бродил по кабакам на виду у всего города. Ночь проходила в том же духе, с той единственной разницей, что вместо кабаков менялись квартиры. Но на следующее утро, как бы он ни был пьян, до него начинал доноситься, хотя и весьма смутно, голос совести, и он вспоминал о своем учительском призвании. И вот сей ученый муж объявлялся в гимназии, голова его гордо вскинута на сторону, во всех членах угадывалась неестественная одеревенелость, но он пытался не обнаруживать своего состояния перед презренными мещанами. Решительно входил в класс - правда, иногда оказывалось, что это не совсем тот класс, куда ему надлежало войти, - и начинал говорить, хотя и не всегда в непосредственной связи с учебной программой. Он упражнял свое красноречие, распространяясь на вольные темы и пренебрегая строгими правилами академического стиля, по-отечески советовал мальчикам не верить тому, чему их учат разные тупицы. Обычно еще до звонка на второй урок директор отправлял его домой проспаться. А на следующий день старался внушить, что в его же интересах поспешить с заявлением об уходе. Учитель был слишком горд, чтобы противиться подобному нажиму. Он подписывал все, что от него требовалось, без обиняков выкладывал директору свое мнение как о нем, так и об остальных подвизающихся в гимназии болванах, после чего снова погружался в столь поспешно прерванный недельку-другую снова, как пробка, всплывал на поверхности, чтобы в очередной раз начать новую жизнь. Однажды он получил назначение в Софию, в ту самую гимназию-училище, что я так ненавидел и из которой я вырвался на волю два года назад. Учитель снял удобную квартиру, приоделся, нельзя сказать, чтоб элегантно, но во всяком случае прилично, и во время своих перемещений по городу старательно обходил стороной злачные места, где собирались старые друзья и разные пропащие типы. Через месяц или через два я встретил его утром на улице Марии-Луизы. Он был явно в приподнятом настроении и выступал петухом. - Браток, - воскликнул он, по-свойски обнимая меня. - Пошли, покажу тебе райский уголок, который я обнаружил! Воистину райский уголок... и какое вино!.. Съезжаю с квартиры, плюю на все, окончательно и навсегда перебираюсь туда! Райский уголок оказался грязной корчмой на Пиротской улице, за Бабьим рынком. В кабаке, набитом какими-то подозрительными типами, воняло прокисшим вином и подгоревшей стряпней. - Эй, хозяин, - рявкнул учитель, когда мы сели за один из свободных столиков. - Дай-ка бутылочку с эликсиром! Соседи презрительно покосились в нашу сторону, а затем снова углубились в свои разговоры. Трактирщик, жирная физиономия которого в лучшем случае выражала добродушную издевку, принес бутылку. Ее содержимое оказалось именно того посредственного качества, коим отличается и сам сервис в подобных грязных притонах. - Ну? Что скажешь? Каков эликсир, а? - вскричал мой знакомый, отведав |
|
|