"Шамиль Ракипов. О чем грустят кипарисы " - читать интересную книгу автора

Защитники Москвы только в 1941 году, применяя таран, сбили более двадцати
немецких самолетов. У иностранных летчиков таран - редчайшее исключение.
- Слабы в коленках!
- Совершенно верно. У нас есть летчики, на счету которых по два тарана.
- Если бы у "По-2" скорость была побольше... - мечтательно сказала,
Валя.
- Можно попробовать на встречных курсах, - предложила я. - Встретим еще
"мессера", передам тебе управление.
Валя восприняла мое предложение всерьез. Подумала немного и ответила!
- Не смогу. Если бы сидела в передней кабине... Каким-то образом
Бершанская узнала о нашем показательном полете и, выслушав мои сбивчивые
объяснения, отчитала меня:
- Воздушные акробатки... Надо приготовить афишу. Спешите видеть!
Публичный полет по воздуху вниз головой на аэроплане известной летчицы
Сыртлановой! Усиленный военный оркестр! В случае аварии летчица просит
уважаемых зрителей оставаться на своих местах.
Мы обе рассмеялись, я сказала, что "больше не буду".
- Горе мне с вами, - Бершанская махнула рукой.


Ночь шестьсот девяносто третья

Привезли почту, я получила письмо от мамы, тут же его прочитала - слава
богу, жива-здорова. Прихватила два письма для Лейлы, оба от Ахмета, пошла в
ее "родную" хату.
Лейла делала вечернюю зарядку.
- Два письма от Меджнуна! - сказала я, помахивая письмами.
- Наконец-то, я уже начала беспокоиться. Прочитай вслух.
- Не буду, - я положила письма на подоконник. Взяла альбом Лейлы, стала
перелистывать, В сотый раз, наверно"
"Песня материи:


Иди, любимый мой, родной,
Суровый день принес разлуку.
Враг бешеный напал на нас войной,
На счастье наше поднял руку...

Эту песню я впервые услышала по радио еще в начале войны. Никогда не
могла слушать ее без слез.
Перелистываю альбом, как песенник, и тихонечко пою, поглядывая на
подругу.


Тревогою нынче объята
Любимая наша Москва.
Шагают отряды, идут в бой девчата,
И нам, друг, с тобою пора...

Гибкая, как лоза, Лейла сделала мостик, затем постояла на руках...