"Катерина Ракитина. Радуга" - читать интересную книгу автора

холм, жухлые травинки, прошлогодние тележные следы...
Кто-то сел на землю и громко икнул. Кто-то грязными лапами протер глаза.
Заплакал.
- Чуры. Не зря молились.
- Маму вашу!.. Егошка, одна нога здесь...
Мальчишке не потребовалось объяснять дважды.

7.

Сёрен сидела спиной к лошади, перекинув через грядку телеги натруженные
ноги; смотрела, как под колесами убегает назад дорога. О вчерашней грозе
напоминала только прибитая дождем пыль и глубокие лужи в колеях. В лужах
застревали колеса. Тогда телегу приходилось подталкивать, увязая в грязи;
расплескивалась, сверкая брызгами под солнцем и пятная ошметками глины,
желтая вода. По обочинам цвело разнотравье. Глаза успевали выхватывать
тимофеевку, смолки, серпорезник и пахучую ромашку. А небо над дорогой, над
густым ельником было ослепительно синее, глубокое, поворачивало к осени. И
кружил, туманил голову запах сена, устилавшего дно телеги.
Про что угодно была готова думать Сёрен, лишь бы не вспоминать случившееся
три дня тому, и Лэти, легкой походкой охотника - носки внутрь, и широкий
бесшумный шаг - ушедшего вместе с Грызем вперед. Вспоминала, и, как тогда,
начинали мелко трястись пальцы и губы. И любое невинное слово могло
привести к смеху или слезам. Благо, ее не трогали. Только Ястреб оговорил
"встреханной вороной." Но на него Сёрен не обиделась. Тряслась, вытягивала
нитки из полосатой новенькой плахты; когда знала, что не видит, косилась
на Сашку. Вспоминала вчерашнюю его песенку. Ничего такого, а поди ж ты,
запала в душу: словно сложено о ней самой. Тихо стала напевать себе:
- Слез пригоршни полные в поле унесу.
Я поймал молнию, девичью косу.
Я поймал молнию, спрятал ее в деревце.
Загорелось деревце, не на что надеяться...
И ход телеги казался уже не таким тряским, а сердце сладко ныло от
непонятной тоски.
- Я сыщу радугу - полосатый свет.
Одари радостью, упаси от бед.
Помоги, радуга! Я совсем изверился.
Угасает молния, увядает деревце.
Ночь крылом касается. Я крыло качну.
Звезды осыпаются в мокрую траву.
Золотая молния...
Сёрен не заметила, что всхлипывает в голос, отираясь рукой, размазывая
грязь по щекам. К ней переползла Сольвега, свесила через грядку гладкие
загорелые ноги, вздохнула:
- Все нитки повыдергала. Жалко.
- Пускай.
- Ты это... я тебе тогда соврала... насчет Черты. - Сольвега ощупала на
плахте черно-красный выпуклый узор, стараниями Сёрен изрядно прореженный.
- Зашью потом. Так вот, мы потому убегали, что я ведьма.
Сольвега вздохнула. Натянулась на груди сорочка. А Сёрен вдруг сделалось
тепло, оттого что ей говорит это не по воле ведьмовского обряда, а сама,