"Катерина Ракитина. Радуга" - читать интересную книгу автора

зверюшкой спускалась на колени, в ней сверкали голубые и оранжевые
огоньки, и девушке-ведьме хотелось, чтобы Лэти увидел это распущенное
сокровище. А еще думала, как заплетет косы - туго натуго - и по городской
моде закрутит их барашками над ушами, выпуская мягкие кисточки. И как
славно было бы сыскать денежку и купить на торге такую сетку, как ей
показывал Юрий - сохранившиеся от бабки украшения. Сетку с мелкими
жемчужинками - сразу облачка и цветущий луг - светлая зелень и розовое.
Жемчужинки блестели бы в черных волосах Сёрен... и еще в уши бронзовые
древние серьги с голубыми яхонтами - как ее глаза, а на шею такое же
ожерелье: круглые, будто слезинки, камни, а самый крупный в мыске похож на
прозрачную каплю из родника... Украшение, найденное в источнике, было
потерялось... Сёрен его везде разыскивала, чуть не плакала. А потом
Ястреб нашел в опочивальне. Вот странно... неужто после пережитого страха
она бродит по ночам? Или водит ведьмовской дар? Смутно, как сквозь воду,
вспоминается, будто забрела Сёрен на чердак, и отирающийся об икры
котище... А когда аптекарь уводил малышку Тильду, рядом, прячась в тени
домов, скользила неприметная, как дымок, кошечка...
Жаль звезды. Ястреб строгий. Нашел и запер в укладку. Лэти...
Гребень скользил, сыпал искры, голубь гулькал и пыжился перед подругой, а
потом они вдруг сорвались, оставив на карнизе белые пятнышки помета.
Солнце вливалось в распахнутое окно, во дворе пахли бархатцы и жужжал,
тычась в выемку стены, пухлый шмель.
Сольвега приблизилась неслышно. Долго любовалась, подперев щеку.
Приподняла волосы Сёрен на руке, взвесила:
- Хороши!.. Сейчас состригу. Как раз краска подоспела.
Охнула, когда Сёрен брызнула слезами.
- Да полюбит он, полюбит, не всю красу порушу, - припав на колени,
участливо заглядывала в глаза. - И своих не пожалею. Не бойся. Никто не
заметит даже. Просто надо, пока свои у ней не отрастут. Да тише ты! -
платком ловко отерла девушке нос и глаза.
- Не реви - намочишь.
Сёрен закусила ладонь. Отвернулась, и пока Сольвега большими ножницами
выстригала пряди, упорно смотрела в окно.
- Ну вот. На, смотрись.
Перед глазами оказалось зеркальце. Волосы были туго заплетены и приподняты
над ушами. Красиво, по-городскому. Действительно, ничего не заметно. Сёрен
в последний раз громко всхлипнула и вытерла глаза.
- Покраснеют, дурочка, - поворчала ведьма. - Вставай живей, краска стынет.
Сольвега в доме ключница, надо слушаться и вставать.
Раздев государыню и поставив в деревянный таз, девушки в четыре руки
принялись натирать ее соком тайских орехов - что проделывали с завидным
постоянством уже четвертый день. Государыня ежилась и вздрагивала от
стекающих липких капель. Кожа ее уже успела приобрести почти несмываемый
изжелта-зеленый оттенок - говорят, такой цвет у недозрелых оливок.
Сольвега с сомнением оглядела дело рук своих, проверила каждый изгиб и
складочку:
- Неплохо, кажется.
Закутав государыню в капор, усадила в кресло, а Сольвегу послала на кухню
за горшком, в котором в печи томилась вапа, и на чердак за волосами,
похожими на сохнущую в теньке овечью шерсть. На солнце сушить нельзя было