"Ника Ракитина. Путешествие королевны" - читать интересную книгу автора

Мэй... Это имя пело в ней, как кораблик на легкой волне, в пушистой
пене.
- Свободны, - сказала она стражникам, и ее глаза не видели их, а сердце
пело от счастья, когда Хозяйка, стараясь казаться серьезной, шла по коридору
и спускалась до середины лестницы, где, прильнув к стене, натянула капюшон,
скрыв под ним праздничное сияние глаз. Скользящим шагом проникла она в
поварню, где заспанные повара едва начинали утреннее действо.
В кладовой ее обдали запахи корицы и имбиря, а из-за мешков,
загромоздивших середину, порскнули два поваренка, ворующие вчерашние
булочки. Хель едва не бросилась от них в другую сторону.
Усмехаясь собственному испугу, она сняла с шеста окорок и дюжину
элемирских колбасок с чесноком и перцем, достала с полки сухари, пирог с
вепрятиной, мешочек сладкого карианского изюма и вино. Застегнув
потяжелевшую сумку, выскользнула она, незамеченная никем, и по тесным
неосвещенным коридорам спустилась в хозяйственный двор, по ходу дела набивая
рот лакомствами, загостившимися в карманах. Из груди Хели так и рвался тихий
смех.
Когда-то точно так же пробиралась она переходами Торкилсена, чтобы
отправиться за грибами в осенний лес, и оделяла сладостями
мальчишек-подвладных, своих неизменных спутников, а щекочущее чувство риска
и приключения билось и пело внутри. Благословенное время возвращалось, но
теперь она была совсем одна.
Мимо заболтавшихся конюхов нырнула Хель в парное тепло конюшни. Запах
шерсти, навоза, конского пота и кожаной упряжи знакомо ударил в ноздри,
тепло приятно обняло члены и кони тихо заржали, приветствуя хозяйку.
Угостив мягким ломтем хлеба, она вывела из стойла Гнедого, привычно
стала седлать в полутьме, прорезаемой лишь узкими лучами из щелей и высоких
окошек; приторочила к седлу сумку, торбы с овсом и маленький арбалет; ведя
коня под уздцы, вышла через заднюю калитку и оказалась в тесном переулке,
засыпанном снегом и мусором, огороженном высокими слепыми стенами. С тихим
смехом взлетела в седло. Гнедой летящим прыжком миновал загородивший
переулок заборчик, и копыта загремели по скользкой булыжной мостовой.
Проверяли только тех, кто въезжал в город, на тех, кто выезжал из
Хатана, не обращали внимания. Очутившись за городскими стенами, Хель пустила
Гнедого в галоп.
Приняв решение, Хозяйка уже могла не торопиться, но этот заснеженный
простор, залитый ослепительным солнцем, пьянил так, что она, задыхаясь
ветром, гнала коня, и конь сам отзывался на жажду полета. Плащ хлопал за
спиной, капюшон слетел с головы, в лицо летели снежные искры, и Хель
смеялась, проносясь под еловыми ветками и ловя снежинки губами.
Лес наступил неожиданно, стискивая дорогу, когда путница миновала
Хатанку по прочному прозрачному льду (где под серым дремали желтые льдины
прежнего ледостава), на поникших густо зеленых лапах лежал снег. Хель
помнила эти ели. Они ничуть не изменились за те шестнадцать лет, которые
прошли со времени, когда белоголовые брат и сестра - бродячие музыканты -
шли по этой дороге, правда из Ландейла в Хатан, изредка останавливаясь в
придорожных селениях, глядя на звезды сквозь ветки или щели соломенных крыш
и порой забывая, что по краю бродят Стрелки. И еще Хозяйка помнила эту
дорогу, облетевшие осины на перекрестках, в их медленном шествии в столицу
через Ландейл из Эрнара через два месяца после восстания. Колеса кареты,