"Ника Ракитина. Рован" - читать интересную книгу автора

каменных плит, ряд железных гнезд с горящими походнями. Крестообразно
расположенные порталы: к гавани и внутреннему двору и в крылья - более
поздней и легкой постройки. Внутри было сумрачно и прохладно. Дым походен
пах смолами и завивался к воздуховодам потолка, почти скрывая собой висящее
на якорных цепях огромное овальное зеркало - Бронзовое Зеркало Каннуоки.
Яан закашлялся от дыма и замер, прикрыв рукавом рот, дожидаясь, пока
глаза приспособятся к полумраку. Голос прозвучал хрипло, когда он заговорил:
- Вы... ты, должно быть, знал... видел, что я сюда приду.
Бранд хмыкнул, пожал плечами:
- Нетрудно было догадаться, и не глядя в Зеркало. Мы прибегаем к нему
не так уж часто.
- А я думал... я думал, - Крысяка откашлялся, - посмотришь - и все
станет ясно. Меня ослепят?
- Что?!.. - Бранд безудержно расхохотался - Яан никак не ждал от
храмовника такого задушевного хохота. - А-а, это ваши страшные истории...
Нет, мы не ослепляем пришедших в Храм терингов. Смысла нет. Вы и так слепы.
Ун Рабике порешал, не обидеться ли, и раздумал. Спросил ядовито:
- А эти ваши... отверженные?
Лицо Бранда сделалось еще жестче, губа вздернулась в оскале:
- Нам... работать вместе.
Яан отхаркнул в кулак. Похоже, сегодняшний труп изрядно выбил его из
колеи, если он начал вслух задавать опасные вопросы. Хорошо молчишь - дольше
живешь. Вообще в работе дознавателя наиболее ценятся глаза и уши, а не язык.
Хотя, с другой стороны, сказал он правду. В Каннуоке, как черт ладана,
боятся отверженных: проклятых, "исчезнувших из Зеркала", "исчерпавших
судьбу". Если Зеркалу на протяжении тысячелетий заранее известны все линии
будущего каждого рожденного в городе человека, то "невидимки", чьи поступки
невозможно отследить, вызывают опаску, самое малое. Потому и отселяют таких
в отдельный квартал - за стены с недреманными стражами. И ровно месяц ждут,
не появится ли снова в Бронзовом Зеркале отражение их возможных жизней. Не
слышал что-то Яан, чтобы-таки появилось. А если так, то через месяц
проклятого предают смерти. Или (когда смилостивится судья), ослепляют и
изгоняют из города. На севере болота, на западе мертвые пески, с юга море, с
востока хребты Монте-Драгонады, через которые и зрячий-то не всякий живым
пройдет. В Каннуоке стража с приказом убить: и изгнанного, и тех, кто его
посмеет укрывать. Выбор велик не особенно?
- Приношу свои извинения, - Крысяка скорбно опустил голову. Бранд
махнул холеной рукой.
Шаги жрицы были такими легкими, что застали ун Рабике врасплох. В жрице
тоже было что-то от статуй катангского алтаря: точеная фигурка, широкие
бедра и маленькие крепкие груди. Гордая шея, упрямо вздернутая голова с
узлом волос, по-детски пухлые губы. Глаза навыкате, кожа цвета темного
дерева. Ун Рабике сдержал шаловливую руку. Сдержанно поклонился. Жрица
что-то промяукала, пожирая его глазами.
- Она говорит, чтобы ты не боялся.
Яан почесал затылок.
А босая красавица деловито поставила по обе стороны зеркала чашки
(пахнуло ладаном, сандалом и корицей), подожгла содержимое. Бранд между тем
отошел к стене и, должно быть, сдвинул какой-то механизм, потому что разом,
с клацаньем, заставившим дознавателя вздрогнуть, упали ворота, отсекая