"Ника Ракитина, Татьяна Кухта. Ясень (Сказка) " - читать интересную книгу автора

- Да, издалека.
Пастухи, враз замолчав, обернулись к ней. Подорожные издавна платили
рассказами за гостеприимство, иной платы у них чаще и не было. Что-то
расскажет эта?
- Пусто здесь. Сколько уж иду, а первые люди, кого встретила - вы.
Дорогу не знаю, а спросить не у кого.
- Какая же тебе дорога нужна?
- В Ясень.
Пастухи переглянулись.
- Тогда тебе беспокоиться нечего, - сказал Торас. - Ты уже в пределах
мощи города. От нашей веси прямая дорога к городу накатана. Сама пойдешь или
найдешь попутчиков: скоро многие на торг тронутся.
- А одна-то зачем бродишь? И не страшно? - не удержался Маст. - Одной
нехорошо.
Чужая покачала головой:
- Знаю, что нехорошо, да ведь иначе не выходит.
- Родичи у тебя в Ясене, что ли?
- Может, и родичи.
- А кто? Я там много кого знаю.
- Уймись, Маст, - Торас потер уши и широко зевнул. - Разболтались мы, а
уже спать пора. Устрой гостью, Леська. Мартин, а ты куда? Она тебе не жена
еще.
Он широким движением сгреб плосколицего подпаска за штаны. Пастухи
захохотали. Мартин, покраснев до ушей, вернулся на место.
Леська указала гостье шалаш и сама влезла следом. Долго вертелась,
умащиваясь на козьих шкурах.
- Тебя как звать? - спросила она, наконец.
- Керин.
- Какое имя красивое! А меня - просто Леська. Меня мать в лесу родила.
Я лес с тех пор ой как люблю! А ты очень в Ясень торопишься?
- Не знаю, - Керин приподнялась на локте, слушая шумное Леськино
дыхание.
- Не знаешь? Стало быть, не торопишься. А то - поживи у нас. Отдохнешь,
я тебя в лес свожу. А?
- А отец твой?
- Отец? - Леська дернулась, едва не пробив головой крышу. - Отец
добрый. И он за скотом смотрит. А в доме я хозяйка! Отец позволит.
Рыжая улеглась, завернулась в шкуру и прикрыла глаза. Сон не шел.
- Керин, - шепотом позвала она. - Спишь?
Керин молчала.
"Спит", - подумала Леська, прислушавшись к ее ровному дыханию,
повернулась на бок и тоже заснула.
Разбудил их шум голосов снаружи. Торас бранил Мартина за какого-то
неспутанного коня, забежавшего в тростники. Выманить его теперь оттуда было
невозможно: кони любили молодой тростник без памяти. Голос Тораса
перекатывался, как гром. Керин и Леська сели разом, едва не стукнувшись
лбами, и выбрались из шалаша.
Было совсем светло. Пастухи сгоняли разбредшихся за ночь коней. Торас,
увидев девушек, понизил голос и отпустил ухо Мартина. Леська захохотала,
взглянула искоса на Керин, приглашая и ее посмеяться, потом вгляделась