"Ника Ракитина, Татьяна Кухта. Ясень (Сказка) " - читать интересную книгу автора

нее босые ноги, но мать я узнала сразу. Содержимое сундука разлеталось под
ее напором, как вражеские полки. Над сундуком висела пыль и, точно стяги,
реяли запахи пижмы и полыни. Две служанки с каменными лицами придерживали
крышку, чтобы не захлопнулась.
Услышав меня, мать разогнулась, и я едва не фыркнула, увидев ее красное
лицо, сбитый набок чепец и встрепанные волосы.
Она гневно взглянула на меня, втянула воздух:
- Прохиндейки, бездельницы, уховертки! Ишь, морды понаели, пальцем не
шевельнут! Кикиморы!
Я покосилась на "кикимор". Здоровые, пышущие румянцем, они кривились от
сдерживаемого смеха, но стоило матери бросить взгляд - почтительно
застывали.
- Смолу на вас возить! - все больше расходилась та. - У, бесстыжие! Все
самой делать, все самой! Глаз не сомкнешь, не присядешь! Покою нет!
Она замахнулась стиснутой в кулаке цветастой тряпкой. Девушки не
выдержали. Крышка сундука с грохотом рухнула. Мать подскочила, как
ошпаренная, и замолкла. Служанки, закрыв лица, давились подозрительным
кашлем.
- Мама, - воспользовалась я передышкой, - так что ты все-таки ищешь?
Мать стащила с головы чепец, вытерла им лицо.
- Ключ, - сказала она, тяжело дыша. - Ключ я ищу. Затерялся где-то.
- Какой ключ?
- От покоя с заклятым креслом. Все же пир сегодня, еще сядет кто
ненароком, с медов-то...
Кресло это было семейным преданием и проклятием.
Некогда отец моего прадеда, переезжая в новый дом, заказал мебель
известному мастеру. Когда заказ был готов, мой предок пожадничал и заплатил
меньше, чем следовало. В отместку мастер сделал заклятое кресло и отправил
заказчику вместе с остальным.
Кресло из темного дуба отличали искусно вырезанные на подлокотниках
руки - мускулистые, с судорожно сжатыми кулаками. Казалось, что кто-то
невидимый сидит в нем, и видны только руки, лежащие на подлокотниках. Мастер
заявил, что никто не посмеет сесть в кресло, пока истинный хозяин - он
разумел нечистого - здесь.
Так и случилось, и с тех пор заклятое кресло стояло в отдельном покое.
Оно было известно всему городу, и порой отец водил гостей посмотреть на
него, охотно посвящая их в детали предания. Гости качали головами,
поглаживали бороды, но сесть не решались.
Мне показалась смешной предосторожность матери. Да и к чему искать этот
ключ? Если в кресле и вправду кто-то есть, он постоит за себя сам. Я, как
умела, объяснила это матери. Она спорить не стала, велела служанкам собрать
вещи и ушла на кухню.
Я только головой покачала ей вслед: сколько хлопот с этим пиром! В
кухне с раннего утра дым стоял коромыслом. Служанки метались по покоям,
наводя чистоту. Во дворе тяжело бухало: выбивали парадные ковры. Мать,
вскочив ни свет, ни заря, ухитрялась быть во всех местах одновременно.
Именно ее голос пробудил меня ото сна.
Служанки закрыли сундук и удалились, а я в унынии присела к окошку. Уже
не заснуть. Лучше всего было бы сейчас пойти к Керин, но беспокоить ее не
хотелось. По совести говоря, следовало помочь маме в ее хлопотах, только в