"Ника Ракитина. Елена Ольшанская. Мое королевство " - читать интересную книгу автора

- Не гад, а Гэлад, Всадник Роханский, милостью Корабельщика Канцлер
Круга, - это прозвучало, как "эсквайр" после имени безродного бродяги. Тощий
Гэлад вытянул нож из сапога, висевшего за спиной, и лениво вонзил в
неприметную щепку между камешками.
- Ярран будет?
Поэт двумя пальцами зажал нос и гнусаво ответил.
- Тогда брысь.
Парочка повиновалась.
Гэлад пересек загаженный чердак, отпихнул останки сундука от окна и
взглянул на город. Эрлирангорд, столица Метральезы, лежал перед ним, словно
на ладони: путаницей улочек и замшелыми черепицами крыш, чахлыми липами;
изогнутой, как змея, крепостной стеной с редкими вкраплениями расползшихся
башенок - Хомской, Магреты, Кутафьи. Эрлирангорд был похож на позеленевшего
от старости горыныча. В самой середине его - над грязной речкой Глинкой,
впадающей на севере во Внутреннее море - торчала зловещими уступами под
блеклое небо Твиртове, столичная цитадель, обитель Одинокого Бога. В голубых
сполохах Дневных молний над цитаделью скалились едва различимые издалека
химеры с прорезями насмешливых кошачьих глаз. У тварей был повод смеяться.
Ведь в каждой вспышке неестественных этих молний умирала и корчилась чья-то
душа. "Творец ненаписанных сказок..." Губы свело болью, сжало виски, холод
пошел вдоль хребта. Так умирали волею Бога пущенные под нож крылатые
роханские кони.
Гэлад беспощадно напомнил себе, что каждое слово, начертанное творцом,
которому больше пятнадцати, по воле Одинокого, сжигает творца. Пятнадцать -
граница, предел, после которого сказка глупого ребенка может сделаться
оружием. Кто же станет дожидаться, пока оружие куется против тебя? Слова
рвались на волю, а выпускать их было нельзя... Всаднику исполнилось
девятнадцать. И за четыре года немоты он отыскал средство, способ уцелеть в
захваченном мире, оставаясь самим собой. Если божественное возмездие
разделить на многих, каждому достанется по чуть-чуть. Плохо, больно, но не
смертельно. И плевать на Статут, согласно которому дворянин-создатель обязан
принять наказание в одиночку и с достоинством. Плевать, что приходится
якшаться с простолюдинами, жить, как собака под забором. Зато молнии
Твиртове не выжгли душу. И слова его сказок - живые. Записанные слова. Пусть
Одинокий Бог подавится.
Гэлад сверху вниз взглянул на махающих руками щенят. Обсуждают его,
злодея. Ну, пусть. Жара облепляла холодом.
- Ярран?
Вкрадчивые мягкие шаги. Женские. Черный плащ с капюшоном, узкое платье
с золотой тесьмой по подолу и зарукавьям. Голос...
- Это я, мессир.
И лукавый взгляд из под ресниц. Айша Камаль. Ненаследная принцесса,
Бархатный Голос Руан-Эдера. Если пройти Дорогою Мертвых, через солончаки,
выжженные степи и ядовитые заросли Халлана, то, может быть, на самом краю
окоема, над слабо соленым Внешним Морем откроется тебе великий и древний,
как сказка, дивный город Руан-Эдер. Канцлер помотал головой. Ошметки
высохшей тины полетели в разные стороны.
- Мессир, э-э, изволил влезть в Глинку? - спросила чернокосая Айша,
отряхивая рукав.
- Изволил, - буркнул мессир. - Куда делся этот урод?..